— Я понятия не имею, — не стал закапывать себя неумелым враньем Виноградов, — это, можно сказать, подарок от… приятеля. Пустил пожить на время.
— Ого, да это поступок настоящего друга! — уважительно покачал квадратным подбородком Йонас. — Я б от такого полезного знакомства тоже не отказался!
— Ну да, ну да, — хмыкнул Изюм, представляя, как побледнеет лицо американца и потяжелеют портки, если увидит Аида воочию.
— Слушай, Макс, а откуда ты? — продолжил ненавязчивые расспросы хозяин дома. — Акцент у тебя такой характерный, восточно-европейский.
— Вот оттуда и есть, — осторожно поведал боец, тщательно мониторя исходящий от собеседника фон.
— Почему уехал?
— А ты как думаешь? — иронично поднял бровь инквизитор, предоставляя Йонасу придумывать легенду за него.
— Да, согласен, глупый вопрос, — почесал волосатой пятерней в затылке отчим Дайниз. — У нас тут не особо любят обсуждать события с другого континента. Но у меня все-таки осталось много друзей в Европе, поэтому я получше большинства американцев осведомлен о творящихся там ужасах… Я сам уехал из Германии почти десять лет назад. С тех самых пор не устаю благодарить бога, что он подтолкнул меня к этому шагу. Скажи, Макс, у нас там всё в действительности настолько плохо, как говорят?
— Нет, Йонас, все еще хуже, — глухо пробасил Изюм, припоминая последний год своей жизни. Перед его внутренним взором пронеслись картины разграбленных и выжженных деревень. Вырезанных подчистую сел, горелых остовов военной техники на обочинах дорог. Перерытые воронками разрывов поля, поросшие бурьяном гектары некогда плодородных угодий. Та затяжная война изуродовала все, до чего смогла дотянуться. Она пятнала шрамами землю, людские тела и даже души. Но самое скверное, что конца этому не предвиделось…
— Печально это слышать… — плечи мужчины поникли, а сам он заметно погрустнел. — Но именно этого я и боялся, когда уезжал с родины. Выходит, ты тоже бежал от неживой угрозы?
— Скорее от любителей с ней заигрывать, — неодобрительно поморщился россиянин, имея в виду соотечественников собеседника и их польских помощников.
— Ох, ну и дела… что же нас всех ждет впереди? — траурным тоном изрек Йонас.
Но Виноградов не успел поделиться своими мыслями на этот счет. Потому что из дома в полном составе вышли представительницы прекрасного пола, неся подносы с тарелками и напитки.
— А вот и мы! — объявила мать. — Дайниз, деточка, расставь, пожалуйста. А мы с Кендалл пока сходим за остальным.
— Конечно, мам, без проблем!
Юная особа принялась старательно сервировать блюда на небольшом столике, изредка поглядывая на Макса и отчима. А когда закончила, то открыто подошла к Изюму и тронула его за руку.
— Мистер Грейп, вы не скучаете? — томно осведомилась она. — Может, вам чего-нибудь налить, пока готовится барбекю?
— Просто принеси пива, Дайниз! — нахмурился немец, видя, что его падчерица откровенно липнет к гостю.
— Йонас, мистер Грейп пьет только безалкогольное, — ответила девица с таким видом, будто это должен быть общеизвестный факт.
— Ну тогда сока принеси! — выдал новое поручение глава семейства. — И вообще, иди маме с сестрой помогать!
— Ладно-ладно, как скажешь… Йонас.
Вертихвостка эффектно развернулась на пятках и отправилась к дому, старательно виляя округлыми бедрами.
— Не сердись за ее поведение, — повинился хозяин, как только Дайниз скрылась в дверях. — Это она меня поддеть хотела. Девочка до сих пор сердится, что вынуждена конкурировать со мной за внимание своей матери. Сейчас уже не так сильно, слава богу. А вот раньше, когда мы с ней только съехались… Это был настоящий ад.
Инквизитор сочувственно покивал, хотя и видел своими глазами события, которые куда вернее соответствуют описанию ада.
— Я поговорю с Оливией, чтобы она сделала дочери замечание, — продолжил немец, а потом резко переменил тему. — Ну а пока можно насладиться первой партией стейков! Тебе соус или кетчуп?
— Да что угодно! — пробормотал Изюм, голодным взглядом прикипев к сочным ломтям мяса, снимаемых с решетки.
— Ха-ха, вот это прекрасный настрой, так держать, Макс!
Вскоре к мужчинам присоединились дамы. И бывший спецназовец заметил, что в обществе матери Дайниз ведет себя гораздо скромнее. Супруга Йонаса бдела за старшей дочерью почище, чем пастушья собака за проказливой овечкой. Любое неверное слово или жест вызывали у родительницы моментальную реакцию. И что самое невероятное, взбалмошная девчонка беспрекословно слушала ее понукания.