Как и я ожидал, Марина не нашлась с ответом. Она лишь потрясенно хлопала ресницами, с трудом переваривая мои откровения.
— И ведь это даже еще не всё…
— Не надо Юра, ничего больше не говори! — резко остановила меня гостья. — Я лучше пойду. Ты прав, не стоило мне приходить… Извини…
Я с легкой полуулыбкой наблюдал, как девушка протискивается мимо меня и торопливо семенит в разгромленную прихожую. Мне пришлось напугать ее, ведь на собственном примере я знал, что страх — лучшее лекарство от привязанности. Когда-то очень давно, еще до школы, у меня было два нормальных родителя. И мама, и папа. Я любил их обоих. А потом отец начать пить и вытворять по пьяни всякое разное. И вот уже моя детская любовь без следа растворилась в океане боязни. Она осталась лишь в моих воспоминаниях, где-то на задворках сознания. Слабая, многократно избитая и поруганная. Настолько ничтожная, что не сумела даже поднять головы, когда папаша на моих глазах вывалился из окна. Поэтому я очень надеюсь, что своей выходкой помог Маришке закрыть эту тему навсегда. Перелистнуть страницу жизни и оставить Юрия Жарского в прошлом. Так, чтобы никогда больше не хотелось к нему возвращаться.
— Здорово, Умар, — поприветствовал я напарника. — Чего ты хотел? Что за срочность?
— Командир, это просто трындец! — пылко воскликнул молодой боец. — Эти шайтаны… они… ух, суки!
— Успокойся! — слегка повысил я голос. — Сядь и объясни нормально. Что стряслось?
Салманов с силой сжал челюсти, зажмурился и шумно вдохнул. Дальнейший его рассказ значительно потерял в экспрессии. Но парень все еще часто срывался на крик и ругательства. Тем не менее, я теперь хотя бы мог понять причину его беспокойства. Оказалось, что он больше не служит в ГУБИ. Да-да, президент издал личный указ о переводе моего помощника в закрытый НИИ. И это решение, в целом, виделось мне не только логичным, но и запоздавшим. Все-таки носитель знаний о создании полноценных химер является очень дорогостоящим ресурсом. Негоже его утратить во время боестолкновения с нежитью или еще из-за какой неурядицы.
— Ты представляешь, Юрий, — эмоционально жестикулировал Умар, — они даже меня не спросили! Просто поставили перед фактом! А Гиштап, знаешь что? Он полностью поддержал идею! Они на пару с Крюковым меня стращали! Угрожали, что если я буду саботировать перевод, то они… сука…
— Так чего они? — поторопил я собеседника. — Чем тебя пугали?
— Короче, эти крысы штабные обещали устроить проблемы моей семье, — сквозь зубы процедил парень. — Завуалированно, конечно, не напрямую. Но я ведь не дурак, прекрасно понял их гнилые намёки.
— Вот, значит, какая игра у нас пошла… — разочарованно покачал я головой. — Не ждал, что комбат до такого опустится. Ладно генерал, но Петрович…
Салманов беспомощно развел руками, как бы показывая, что сам неприятно удивлен. Но повлиять на ситуацию не в силах. Он уставился на меня с плохо скрытой мольбой. И я, конечно же, не мог подвести напарника.
— Что делать-то, командир? Как мне быть?
— В первую очередь не раскисать, — похлопал я уже бывшего инквизитора по плечу. — Не мы начали эту войну. И коли всё повернулось так, то у нас полностью развязаны руки. А это значит что?
— Что?
— Настало время для одной нашей задумки.
— Какой?
— Той самой, брат…
Я вытащил из-за пояса пистолет, который после покушения всегда носил с собой на всякий случай, и протянул, подвесив на пальце за пусковую скобу. Такими игрушками мы вооружали птенцов, когда брали на операции. Не сказать, что шибко полезные штуковины. Максимум, на что их хватит — подстрелить шальное умертвие или неосторожно высунувшегося инфестата. Но все лучше, чем идти с голыми руками.
Салманов сначала непонимающе смотрел на протянутое оружие. А потом, видимо, догадался, к чему я клоню. На лице молодого инквизитора появилась кривая ухмылка, и его пальцы уверенно сомкнулись на рукояти.
— С мёртвых спросу нет, да Юр? — заговорщицки подмигнул он мне.
— Точно, брат…
Пронести ствол в здание ФСБН оказалось не так-то и просто, как Умар предполагал. Слава Аллаху, что ему на помощь пришел Юрий. Недобрая молва о нем в стенах ведомства бежала далеко впереди. А потому дежурные не решались его досматривать слишком уж тщательно. Рядом с Факелом они испытывали необъяснимую тревогу и страх. Но Сынок бы их за это не упрекнул. Даже ему, одаренному, иной раз начинало казаться что в каждом движении его командира сквозит необъяснимая и непостижимая угроза. Ты словно бы находился рядом с огромным сытым хищником. Пока он не голоден, вроде и нет оснований для опасений. Но ежели что не так, если вдруг ты разозлишь его…