«Дун!» — снаряд угодил мне четко в бровь, и по лицу побежала струйка горячей крови. Дар, правда, залечил полученное рассечение уже через несколько секунд. Поэтому я стерпел эту подачу вполне спокойно. Не покачнулся, не отшатнулся, не упал. Да что там, даже звезды толком не успели в мозгу зажечься.
Мой несговорчивый оппонент, увидав, что его атака меня не сломила, тут же кинулся вперед. Пока я не успел опомниться, он попытался сделать проход в ноги, чтобы опрокинуть меня, залезть сверху и основательно подрихтовать мою физиономию. Но я, не будучи простаком, работать боксерским мешком не захотел. Мой кулак тараном выстрелил вперед и попал ревнивцу аккурат в челюсть. Парень сбился с шага, припал на одно колено, но не отключился.
Весьма похвально! Не врала Эвелина. У ее муженька действительно выдающаяся подготовка и бычье здоровье. Учитывая мою весовую категорию и опыт, остаться в сознании после такого удара — это либо божественное везение, либо отменно натренированные мышцы шеи и вестибулярный аппарат. А может и то, и другое. Но в любом случае, как бы там ни было, это не спасет наглеца. Он уже проиграл.
В тот миг, когда я ненадолго использовал «сотку», чтобы сократить дистанцию и схватил поплывшего буяна за горло, из автомобиля выскочила лейтенант.
— Прекратите оба! — закричала она, срывая связки. — Не надо! Остановитесь!
Артём что-то сипло пробормотал и попытался техничным приемом сбить мой захват. Но добился только того, что я еще сильнее стиснул пальцы на его шее, отчего тот захрипел, выпучив глаза.
— Вернись в машину, — попросил я, повернув к девушке залитое кровью лицо. — Тебе не нужно сейчас находиться рядом.
— Юра, нет! Пожалуйста, не связывайся с ним! — ожидаемо не послушалась Эвелина. — Прошу, давай просто уйдем!
Служащая подбежала к нам и повисла на моих плечах силясь отцепить от своего экс-муженька. Причем, сейчас она боялась едва ли не больше, чем тогда, когда увидела этого кадра у подъезда.
— Слушай сюда, говнюк, и запоминай! — я притянул морду оппонента к себе, не обращая внимания на потуги своей знакомой. — Эвелина больше не твоя жена. И может делать всё, что захочет. А ты, падла, перестанешь ее донимать и преследовать. Усёк?
— Пш-ш-шел ты! — ругнулся Артём и снова начал распускать руки, мечтая вырваться.
— Не усёк, стало быть, — констатировал я. — Ну, значит, пойдем по более сложному пути…
— Да мне насрать, что ты там…
Дослушивать очередной оскорбительный выпад мне не улыбалось. Вместо этого я дернул парня на себя и впечатал свой широкий лоб ему в переносицу. Или, как это называлось в моем детстве: «Долбанул с калгана». За сочным «Хрусть!» последовал истошный хриплый вопль грубияна. Тем не менее, даже это не сломило его волю. Он продолжал сопротивляться, активно шаркая пятками по асфальту и пытаясь найти опору для проведения броска. Поэтому я, не скупясь, добавил еще немного.
«Хрясь! Хрясь!» — два удара головой, и лицо Артёма превратилось в кровавую кашу. Я определенно проломил ему стенки носовых пазух, потому что даже под стремительно наливающейся гематомой было видно, как ввалился внутрь его лоб.
— А-а-а-о-о-у-у-у… сука-а-а-а! — протяжно завыл оппонент, тщетно закрываясь от новых ударов руками.
— Юра-а-а-а-а-а! Сто-о-о-о-ой! — ультразвуком визжала Эвелина, болтаясь на моей шее как шарфик на ветру.
А я не обращал внимания ни на что, кроме наглого дебошира. Самбист, значит? Местный альфа-самец? Полюбил решать вопросы силой? Привык считать себя непобедимым? Ну, тогда держись. Сегодня тебя ждет болезненный, но очень полезный урок…
Повозив тушку ревнивца по земле, как половую тряпку, я распластал его на асфальте и заблокировал ему коленями руки. Теперь парень не казался таким уж смелым, как в самом начале потасовки. Скорее, он выглядел жалко, как побитая собака. Даже подскуливал очень похоже.
— Забудь… сюда… дорогу… одержимый… ты… чудак…
Каждое слово, я сопровождал ударом по физиономии Артёма. Несильным, чтобы не укокошить его ненароком. Потому что лежачий на твердой поверхности затылок очень легко может расколоться. Но весьма чувствительными. Чтобы каждый слог намертво отпечатался в памяти распоясавшегося муженька. Такие, как он, другого языка не понимают. Но к его несчастью, я им владею в совершенстве…
Когда бедная Эвелина уже в открытую лила слёзы, моля не убивать влюбленного идиота, я в самом деле остановился. Считая воспитательную беседу завершенной, я поднялся с окровавленного оппонента. Девушка потянула меня за рукав, но я не шелохнулся. Что-то не понравился мне взгляд, брошенный Артёмом… Сдается мне, ни хрена этот кекс не уразумел. Ну, значит, будем дрессировать его как лабораторную мышь.