Отсутствие головы у царскосельского трупа — ниточка сама по себе гнилая, но подёргать именно за неё приехал Крокодил.
И — не вернулся.
Лесник не верил, что всё так просто. Некоторые детали дела позволяли заподозрить связь царскосельской трагедии с другой — тянувшейся давно и редакция «Царскосельского листка», где, судя по его рапорту, первым делом побывал агент Радецки, квартировала в помещении царскосельской администрации, на первом этаже.
Светло-серое здание бывшего райкома-горкома-райсовета было неуловимо, на самой грани восприятия, стилизовано под готику — словно архитектор собирался создать нечто романтично-вальтерскоттовское, но был подвергнут жесточайшему разносу на партбюро и наступил на горло собственной песне. Но она, песня, всё-таки прорывалась еле слышным отзвуком — чуть приподнятые углы крыши намекали на готические башенки, вытянутые окна — на стрельчатые замковые бойницы…
А в уважающем себя замке обязаны водиться призраки, подумал Лесник. И хорошо — если безобидно завывающие после отбоя… Подумал, ожидая, пока ему оформят пропуск (очередной всплеск контртеррористической бдительности был в разгаре). Но ни призраки, ни иные галлофантомы на пути к редакции не повстречались.
…Лицо у Люси Синявской было одухотворённое, пальцы порхали над клавиатурой компьютера, как над клавишами рояля. Или органа. Или чего-то ещё музыкально-возвышенного. В детстве Люся (тогда её звали Лялей) подавала большие надежды в самых разных областях, и умиляла своих и чужих родителей исполнением «Лунной сонаты» на школьных вечерах. Те годы давно прошли, и из-под бойко порхающих пальчиков рождались отнюдь не волшебные звуки Бетховена — наверняка какая-то новая гадость для «Царскосёлки».
Времена расцвета и миллионных тиражей для демпрессы кончились, цвет царскосельского издания резко пожелтел, гонорары прокормить никак не могли — и Люся Синявская подрабатывала на Контору. Не зная лишних подробностей, разумеется…
Лесник ненавязчиво кашлянул.
Синявская подняла голову, хотя и без того давно заметила пришельца. Но правила игры превыше всего. Посетитель должен сразу понять, что ты ему нужнее, чем он тебе.
— Здравствуйте, Людмила Фёдоровна, — сказал Лесник. — Я вам звонил по поводу незаконченной миссии моего коллеги…
— Да-да, — сказала Синявская, — не повезло ему, аппендицит в такое время… Вместо летнего отпуска — в больницу. Хотя, сейчас вроде делают операции по щадящей технологии, и…
Лесник не был расположен к дискуссиям на медицинские темы и спросил прямо:
— Вы подготовили дубликат списка?
Синявская молча протянула листочек. Лесник пробежал столбик фамилий, и без того знакомых ему по рапорту Радецки.
Именно такой список получил Крокодил незадолго до своего исчезновения.
— Дискеты вы тоже возьмёте? — спросила Люся. Лесник постарался не выдать своего удивления. В рапортах Радецки ничего о дискетах не говорилось.
— Вот, две штуки, — сказала Синявская. — Слила для него всё, что нашлось в редакции по этим людям… Он не передал их вам? Я на всякий случай сделала копии.
Лесник взял и это. Спросил:
— Вы можете что-то добавить про фигурантов списка? От себя, личное впечатление?
Синявская пожала плечами:
— Мне кажется, для задуманной вами книги это никак не пригодится. Список далеко не исчерпывающий — просто люди, засветившиеся в нашей газете по каким-либо потусторонним поводам. Рок-музыкант, выжимающий популярность из сатанинской символики; ясновидящая-шарлатанка; двое армянских солнцепоклонников, восстанавливающих свой культ по уцелевшим крохам; арт-шоумен, заигрывающий с чёрным цветом в рекламных целях… Никакой связи с людоедством, тем более ритуальным, я не чую. А нюх на такие вещи у меня за пятнадцать лет наработан…
И Люся втянула воздух своим породистым носом, словно демонстрируя наработанный нюх. Версии про художественно-документальную книгу о сатанизме она, похоже, не верила — но докапываться до истинных причин не собиралась. Лишь в фильмах журналисты жертвуют собой во имя любви к истине. В реальной жизни более популярен тезис: меньше знаешь — крепче спишь. Другое дело, когда информацию сольют и попросят растиражировать. Да ещё приплатят при этом.
Лесник и сам понимал, насколько условен составленный газетчицей список. С тем же успехом в него можно было включить и саму Синявскую. На стене её кабинетика висел асимметричный лук и две маски чёрного дерева. И то и другое африканского происхождения — чем не намёк на практикующую вудуистку? Хотя с Гаити сувениры эти не связаны, больше похоже на Мозамбик или Танзанию…