Первый назгул с тоскливым воем смертника полетел в атаку и напоролся на меч Карантира. Горел призрак хорошо - что твой окорок на вертеле. Гномьи кирки тоже весьма успешно защищали хозяев от теней, даже не покрываясь зазубринами от вражеских ударов. В бой ещё не вступил самый высокий из призраков - его тёмный силуэт маячил за спиной босоногой женщины, чьё голое тело прикрывала лишь тонкая белая ткань рабочего халата. Лаборантка со слезами молила отпустить, но создание Тьмы было непреклонно.
— А майар Мандоса повнушительней будут, — усмехнулся Карантир, играючи уничтожая атакующих из-за завалов мебели тварей и пытаясь прорваться к заложнице. Эльф ещё не видел, что его успели опередить…
С пугающе низким, утробным «Кха!» гном, в горячке боя неизвестно как очутившийся за спиной предводителя назгулов, опустил кирку на истлевший череп. Призрак осел на пол грудой тряпья, что заставило Морьо задуматься: не из собственных ли солдат тёмные прямо сейчас создали этот отряд? В облике женщины было что-то неуловимо знакомое - на мгновение глаза Марины и эльфа встретились. Саурон? Откуда он здесь? Отчаянный воин, только что сваливший киркой призрака Короля назгулов, оттолкнул Карантира в сторону и размозжил голову выпрыгнувшему из засады варгу. Новый морок врага?
Меч эльфа продолжил огненный танец, однако странная женщина с глазами Саурона успела исчезнуть из виду.
***
Когда Тьелкормо нашёл признаки пребывания созданий Аулэ и Йаванны, продвигаться вперёд стало намного легче. А когда эльф наудачу попросил творения Кементари светиться в темноте, стены подземелья покрылись слоем сиявшего белым лишайника, словно Охотник очутился в заснеженном гроте. Кое-где лестницы между подземными ярусами обвалились под тяжёлой поступью каменных воителей Аулэ и спускаться приходилось при помощи похожих на лианы корней или стеблей.
Благодаря вовремя подоспевшей помощи отряд Тулкаса двинулся вперёд. Светлые шли медленно: сказывалось давление тьмы, воины осторожничали, уверенные, что впереди их ждут новые уловки Врага. Тем временем майар Аулэ горным обвалом обрушились на серверную, утрамбовывая то, что уцелело после погрома, устроенного Карантиром, а отряд, направленный Морготом на поимку злостного нолдо, оказался в каменном мешке.
К людям со всех сторон потянулись мощные корни, а когда те открыли огонь, из повреждённых растений брызнул ядовитый сок.
Не успел Майрон всласть полюбоваться созданным отрядом назгулов, как ощутил неумолимую поступь светлого воинства. Он даже не успел обратить на сторону Тьмы добровольно пришедшего в лабораторию эльфа. Сожалея об упущенной возможности, Саурон приказал затаившимся в засаде варгам атаковать наглых гномов и не сумел удержать ментальную связь с Карантиром. Осталось только бежать. Женщина бросилась к хозяину, увлекая его за собой за неприметную дверь в дальнем конце лаборатории. Они оказались в тесном помещении с парой кабинок:
— Аранья, кажется, здесь становится слишком жарко.
В ответ Моргот зловеще хохотнул и ухватил дерзкую помощницу за шею, собираясь со всей силы приложить об стену, но женщина вцепилась в руку господина, повиснув на ней всем весом.
— О великий, прошу. Один раз ты не послушался меня и остался ждать прихода Тулкаса. Не совершай новой ошибки, нам нужно бежать.
— Трусливая тварь! - вала стиснул горло наглого майа, но задумался. Светлых действительно было слишком много - по стенам уже пошли трещины, откуда бойко пробивались корни творений Йаванны. — Хорошо, что ты предлагаешь?
— Бежать, и немедля! — Марина рухнула на пол и превратилась в крысу. — За мной, аранья.
***
На другом конце обвалившегося прохода Тьелкормо заметил какое-то движение. Послышались звуки боя, и нолдо изо всех сил рванул вперёд, походя уничтожив пару тварей, напавших из кромешной тьмы провалов. Со злостью отпихнул тяжёлые туши искажённых Морготом созданий. Длинный коридор привёл в просторное помещение, где наконец-то увидел брата, с помощью гномов добивавшего свору рычащих варгов.
Новые противники всплывали в сознании чередой невозможно ярких видений на границе сплошной черноты. Вражеские воины - чёрные черви - визжащие назгулы; смотреть на всё это на расстоянии лезвия клинка было бы интересно, если б не так тошно.
Фигура, сверкающим вихрем ворвавшаяся в лабораторию, показалась Карантиру смутно знакомой. Морок Врага? Морьо зло прищурился, любуясь наваждением - Тьелкормо был облачен в безупречно чистые доспехи без единого отпечатка схватки. Затем всё-таки поверил в появление блистательного брата и прохрипел:
— Ребята, гляньте, к нам прибыло светлое войско…
Заметив в глубине лаборатории сражавшегося Карнистира, Охотник с облегчением перевёл дух и улыбнулся: брат уверенно стоял на ногах, а не истекал кровью под грудой убиенных тварей. Мотнув головой, помянул недобрым словом главного искаженца Арды: вот его-то, к великой досаде, нигде не наблюдалось - ни среди мёртвых, ни среди живых. Лезвие клинка прекратило светиться: неужели все твари уничтожены? Или низвержены, раз Враг смог в очередной раз благополучно ускользнуть от светлого войска. Тьелкормо оглянулся к дверям, услышав размеренную поступь приближавшегося к лабораториям отряда Тулкаса и Оромэ, ещё раз мотнул головой, отгоняя видение мёртвых братьев, услужливо подсунутое Владыкой Судеб, и бросился к Морьо. Тот уже «ждал с раскрытыми объятиями», и взгляд младшего пылал, пожалуй, поярче взгляда отца.
— Что-то ты долго, торон, — начал было Морьо, тоже заметив входящее в помещение светлое войско. — Небось, сперва кувшин вина оприходовал, в кровати понежился?..
Гномы рядом опасно навострили уши, и Карантир крепко обнял брата, перейдя на шепот:
— Мне плевать, где тебя раукар таскали - дома знают? Лети… Что с ней? Она видела?..
— А я-то как рад тебя видеть! — Келегорм громко расхохотался и привлёк к себе младшего, не забывая при этом лучезарно улыбаться стоящим рядом гномам. Охотник быстро вытащил из кармана амулет и надел на шею брата, при этом шепнув на ухо. — Эх, Морьо, Морьо. Если бы кое-кто не хлопал ушами и не забыл артефакт в койке любимой, то именно этот кто-то попивал бы дома мирувор, а не крошил сейчас тварей Врага.
— Говори по делу или заткнись, — прошипел Карантир, отчаянно возжелав остаться с Турко наедине, а лучше - совсем одному. — Ты что, думаешь меня отослать домой?
— Больше не забывай его, — Келегорм похлопал младшего по плечу и поправил медальон возвращения домой на его груди. — Пора, пора, торон, пора домой тебе. К красавице и кубку, домой спеши скорей!
***
— Ах ты, мой крысёныш, — Моргот накрыл ладонью вёрткую тварь, невольно радуясь биению живой плоти в руке. — Всегда таким был. Бежишь с корабля? Как ты всё не поймёшь: такой тощий хребет можно - раз! - и переломить…
Меж тем светлые и впрямь вошли в помещение лаборатории. Крыса мелко задрожала.
— Ничего, я научу тебя отступать достойно, — Моргот зашёлся зловещим хохотом. — Учись!
Как старческие кости треснули балки, словно в судороге искривились стены.
— Сейчас здесь будет не до нас, — и вала обернулся крысой, чтобы… нет, не последовать, прыгнуть вслед за слугой в чашу унитаза.
***
— Не забывай, — вскинулся Карантир, почувствовав, как мягко ускользает рука старшего, и дёрнул брата к себе. — Больше мы поодиночке не танцуем и не летаем.
Остаться - не более чем самоубийство. «Домой», — амулет начал незримую работу, и в угасающее мгновение лорд успел удивиться странному побочному действию: переход ощущался как удар, кроящий надвое череп…
— Нет, так дело не пойдёт! Торонья, в этот раз я остаюсь, а ты возвращаешься домой, — Келегорм попытался стряхнуть с плеча руку младшего и отпихнуть подальше, но жуткий грохот вдруг начавшего рушиться потолка заставил хватать стоящих рядом гномов и тянуть к себе. — Мать вашу, в кучу! Живо к нам!!! — до отряда майар Охотнику не было дела, выживут, а вот ирландские бородачи-друзья Карнистира…