— Ты прав, атар, они похожи на дерево, что удерживает Морьо, — Макалаурэ протянул руку, но так и не решился дотронуться до иссохшей ветви. Ладья Тилиона поднялась ещё выше, но призрачный свет нисколько не посеребрил скрюченные от боли сучья, только заставил сильнее почернеть.
— Нолдор? Зачем вы здесь? — согбенная фигура выступила из тени, словно бы соткавшись из лунного света.
— Тебя забыли спросить, — нахмурился Фэанаро, узнав Великую Плакальщицу.
— Деревья мертвы, им ничем не помочь, — всхлипнула Ниэнна.
— Иди отсюда, не разводи сырость! — Мастер с такой злостью шагнул к валиэ, что та отступила. Феанариони промолчали, не желая вмешиваться в разговор, только пальцы Нельяфинвэ сильнее стиснули рукоять клинка, и Кано с удивлением заметил всполох убранного в ножны меча старшего.
— Какой был, такой и остался, — прошипела Ниэнна, на глазах которой тут же высохли слёзы, и исчезла в тени Тельпериона так же мгновенно, как и появилась.
— Морок Врага?
— Возможно, — Пламенный Дух вдруг резко разжал кулаки: два больших файербола с треском шаровой молнии взорвались на том месте, где только что стояла Ниэнна. Лордам послышался сдавленный стон, однако там уже никого не было.
— Время не ждёт! — Фэанаро обернулся к сыновьям. — Моя догадка верна, схожесть налицо, но слезами делу не поможешь.
— А чем мы можем помочь? Ты же отдал сильмариллы, — Майтимо вытащил меч из ножен, но свечение исчезло.
— Раскройте душу вместо глаз, — Мастер с нежностью погладил ствол Тельпериона, потом Лаурелина, и вдруг бросился к заброшенному резервуару, куда раньше сливали сок, постоянно капавший с кроны деревьев.
Сыновья промолчали, но послушно прикрыли глаза. Так исполины выглядели ещё угрюмее: феанариони увидели, что их от корней до вершин опутывает чёрное кружево паутины. Мастер зачерпнул рукой прах, веками копившийся на дне водоёма. Тот полетел по ветру, рассыпаясь на мельчайшие чешуйки, жадно впитывавшие в себя лунный свет. Тени Древ стали резче, и Кано не выдержал - запел. Это была древняя колыбельная, известная со времён пробуждения эрухини на берегах Куйвиэнен, и её мелодия осела росой на голых изуродованных ветвях, опутав их сверкавшими миллиардами звёздочек нитями. Паутина силилась поглотить этот неяркий свет, но тщетно. Гирлянды крошечных огоньков серебряными бубенцами стали перекликаться со звоном колоколов Валмара.
Вскоре голос Златокователя окреп: он уже не звенел от напряжения, - и старший невольно прикрыл глаза, наслаждаясь пением брата. Внезапно Нельяфинвэ всей фэа почувствовал, как по стволам Древ прошла дрожь. Они не были мертвы! Великаны услышали брата!
— Нельо, помоги! — отец успел за это время сжечь скопище пыли и паутины на дне хранилища и пытался выбраться наверх.
— Сейчас, атто, — старший сын склонился к краю резервуара.
— Благодарю, — Фэанаро подпрыгнул и, ухватившись за протянутую руку, взобрался наверх. Кивнул на Древа. — Пора.
— Не надо, они всё ещё живы, но погружены в глубокий сон, — Майтимо понял, что собирается сделать отец. — Атто, они откликнулись Кано!
— Сами валар сказали, что они мертвы… — нахмурился Пламенный, но сын схватил его за руки:
— Не надо их жечь!
Фэанаро попытался вырваться, но Маэдрос упрямо удерживал отца. Их огненные взгляды встретились. Повисла зловещая тишина, готовая в любой момент взорваться яростным смерчем и испепелить всё вокруг.
— Надеюсь, ты прав - песня Кано пробудит их к жизни, — после долгого молчания вдруг согласился Пламенный Дух, и Белое Пламя перевёл дыхание. Менестрель не видел этого противостояния, всецело поглощенный общением с Древами: его душа пела от счастья, пока с исполинов по мизерным крохам спадала многовековая пелена сна. Сначала от навеянного Морготом кошмара очнулись корневища. Едва они потянулись к подземным водам, как майар Ульмо вдоволь утолили тысячелетнюю жажду, ласково прикасаясь к проснувшимся и с нежностью омывая корни ключевой водой…
***
Морьо с трудом открыл глаза. Над его постелью склонился с десяток целителей, на чьих лицах читалось благоговение, а вокруг голов сияли ореолы света… Правая рука покоилась в девичьих ладонях, влажных от слёз. Столик рядом с кроватью украшали пять пузатых кувшинов, увитые гирляндой белых цветов с алой лентой, на которой была вышита золотом надпись «От любящего брата».
Только вот на рёбра что-то давило, и Карнистир сомкнул веки, опять проваливаясь в спасительное небытие…
***
Нельяфинвэ не отпускал отцовские руки, глядя, как от песни брата исподволь меняется цвет почвы у подножия исполинских Древ - теперь она не поглощала свет, а приобрела серебристый оттенок Итиля, замершего над вершинами пробуждающихся великанов. Мелодия Златокователя зазвучала шумом весенних ручьёв, перекличкой перелётных птиц, и менестрелю внезапно откликнулись птахи Ваны. Целая стайка пичуг бесстрашно опустилась на высохшие ветви, с упоением подпевая песне Кано.
— Надеюсь, что ты прав, йондо, — повторил Фэанаро. Он властно притянул к себе старшего и обнял. Теперь отец с сыном стояли плечом к плечу, а души нолдор ликовали в ожидании чего-то великого, доселе неведомого эльдар. Вслед за почвой посеребрились стволы Древ, и эрухини ощутили, как от корней с неимоверным трудом, резкими толчками поднимается животворный поток…
***
Морифинвэ вновь открыл глаза. Спина заныла от встречи с полом библиотеки, а последний воздух из лёгких вышибла приземлившаяся на его грудь упитанная низкорослая дева, тут же крепко обнявшая лорда за шею. Взгляд у наугэ был шалый от восторга, и слезать она в ближайшее время точно не собиралась. Карантир хотел помянуть штаны Наватара, узнав в ней гнома, столь ловко раскроившего киркой голову предводителя назгулов, как на него один за другим посыпались остальные сородичи кузнеца. Затылок отдался тупой болью от соприкосновения с узорами пола, но краем глаза Морьо успел заметить вершину этой живописной горы гномов - светловолосого брата. Мохнатую лавину псов Оромэ нолдо уже не увидел…
***
Стылое безмолвие. Корабли рассеянной дыханием Ульмо эскадры дрейфовали меж льдин, и только пингвины с интересом разглядывали неподвижно застывших чёрных нуменорцев, в изобилии украшавших палубы судов. Владыка Вод приказал касаткам не спускать глаз с жалких остатков вражеской флотилии, любовно подтолкнул к обледеневшим кораблям по паре айсбергов и, булькнув в длинные седые усы, опустился на дно досматривать сны.
***
— Нолдоли! Вы просто великолепны! — воплотившись в телесный облик Вана радостно захлопала в ладоши. Схватила за руки Нессу, и босоногие валиэр пустились в пляс вкруг просыпавшихся деревьев, оставляя за собой след из зеленеющей травы и распускающихся цветов, а весёлый щебет птиц на ветвях стал ещё громче.
Макалаурэ смолк, опасно покачнулся, и его с двух сторон подхватили брат с отцом:
— Пой! Ради исцеления Арды!
Менестрель согласно кивнул, с улыбкой заметив, что на ветвях исполинов проклюнулись первые почки. Нолдо едва держался на ногах, но душа Кано сияла от восторга, потому что его песне вторили отец с братом.
Мелодию Пробуждения подхватил хор взошедших на холм валмарских жителей, своими сильными голосами не только гармонично дополнивший звучание, но и привнеся в него новые оттенки.
***
Выбравшись из стоков и костеря Марину на чём свет стоит, Моргот заботливо счищал лапками с серой шкуры остатки дерьма, как вдруг на его загривке сомкнулись челюсти рыжего терьера.
— Фу, Турин, что за дрянь ты приволок! — женщина брезгливо отпихнула от себя добытую питомцем крысу, а пёс с радостным лаем принёс к ногам хозяйки ещё один крысиный трупик.
***
В этот раз исход, пусть и амулетом возвращения, из Эндорэ в Аман дался нолдо намного легче. Или Тьелкормо начал привыкать к столь быстрым перемещениям в пространстве. Вполне возможно, что четвероногие майар Оромэ подпитали энергией получившийся портал, давая гномам шанс спастись из смертельной ловушки, напоследок устроенной Морготом. Друзья Карнистира не побоялись прийти ему на выручку, поэтому Светлый всей фэа желал спасти как можно больше бородатых коротышек. О том, что среди наугрим есть девы, ему и в голову не приходило…