Сильные руки стиснули меня за плечи и без усилий вздернули вверх.
Синие глаза, бритый череп и дурацкая сережка.
— Н-никакая я-я не бес… бесс… бесстрашная, — выдавила я, клацая зубами и дрожа подбородком. — П-прос-сто т… т… тормознутая.
Маньяк поперхнулся воздухом, с трудом удержав неуместный смешок, и уткнул мой нос в свой череп. Не тот, который бритый, а который на толстовке.
— Ну-ну, все хорошо, все позади…
И чужие незнакомые руки гладили мои волосы, сжимали плечи, похлопывали по спине и проделывали все прочие манипуляции, теоретически призванные, успокоить рыдающую девицу. На практике девица успокоилась только тогда, когда сил рыдать уже не осталось.
Я шмыгнула напоследок носом и, забив на приличия, утерла его рукавом кофты, другим хотела размазать по лицу остатки слез, но замерла с недоумением уставившись на буровато-красные пятна. Посмотрела вниз.
— У вас… к… кровь!
— Где? — изумился маньяк и тоже уставился вниз, на зияющую прорехой на боку толстовку.
На черной ткани ничего не было видно. А вот на моей бежевой, голубой и синей — кофта, блузка, юбка — очень даже!
— Неловко вышло, — посетовал Мирослав. — Ну ничего, сейчас под холодную водичку сразу, должно отстираться…
— Вы с ума сошли? — нервно икнула я. Руки обрели утерянную было твердость, ключ вошел в дверной замок как нож в масло, и я уже совершенно не думала о том, что распахиваю дверь в чужую квартиру перед совершенно посторонним человеком. — Заходите, я немедленно вызову скорую.
— Да ерунда, царапина. Не кипешись, Валерия.
Язык едва не дернулся поправить: “Я Лена”, но я закусила губу и вместо этого отрезала:
— Все вы так говорите, потом помираете за углом, а я неси тяжкий крест по жизни.
— Вы так уверенно говорите, уже бывали прецеденты? — заинтересовался маньяк.
Умирающим он определенно не выглядел, как и страдающим от шока и неспособным здраво оценивать свое состояние. Но пятна на моей одежде все равно были, и даже если там и правда всего лишь царапина…
— Заходите уже, — поторопила я. — Дайте я хотя бы обработаю. Или для этого мне надо прецеденты про гангрену привести?
Мирослав хмыкнул, но подчинился, прошел в распахнутую дверь, вежливо скинул на коврике ботинки. Дуська, толстая рыжая кошка, сидя в проеме, ведущем в комнату, глазела на меня и незнакомого мужика так, что мне отчаянно засвербело перед ней оправдаться — да я его на минуточку впустила, сейчас вот обработаю и сразу же выставлю, чесслово!
— Ванная здесь, — я распахнула дверь, зажгла свет и нырнула в недра шкафчика в поисках аптечки. — Вы пока раздевайтесь, а я сейчас…
Да! Подруга, ты запасливое золото, я тебя люблю! Было бы отчаянно неловко, не окажись сейчас у Наташки ни бинтов, ни антисептика.
Я выпрямилась с добычей, обернулась — и обомлела.
Даже рот сам собой приоткрылся.
Маньяк послушно стащил толстовку и футболку и теперь щеголял великолепно вылепленным полуобнаженным торсом, но великолепие этого торса я оценила только во вторую очередь, а в первую…
По загорелой коже причудливо змеились тонкие линии.
Татуировка покрывала все тело, по крайней мере, видимую его часть. Причудливая, завораживающая. Я не была большим любителем росписей, но от этой не могла оторвать взгляд, и только спустя несколько мгновений до меня дошло, что я обласкиваю вниманием не столько удивительный узор, сколько выпуклые мышцы рук и плеч, рельефную грудь и треклятые “девичья погибель” кубики.
В и без того маленькой ванной стало очень тесно.
Я прерывисто вздохнула, резко вспомнив, как это делается, и облизнула пересохшие губы, а потом наконец заметила то, из-за чего нежной женской психике моей пришлось пережить такое потрясение.
Царапина, влажно поблескивающая бисеринками крови, расчерчивала бок. Совсем не пугающая, хоть и длинная — действительно, просто царапина.
Я окончательно встрепенулась и полезла в аптечку. Маньяк то ли не заметил моего краткосрочного оцепенения, то ли сделал вид, что не заметил. Может, ему к такому и не привыкать! Он оперся задом на белый бок стиральной машины и разглядывал меня, от чего щекам почему-то стало очень жарко. Непривычные-с мы к пристальному вниманию полуголых мускулистых татуированных и бритых маньяков!
Страх-то какой, а не описание…
В голове дурацкой мыслью бился бородатый анекдот.
“ — На меня вчера маньяк напал.
— Сексуальный?
— Очень!”
Я смочила антисептиком ватный диск и занялась делом.
Приятный аромат мужского одеколона щекотал ноздри и вкупе с близостью красивого и такого привлекательного в своей необычности тела кружил голову. Я медленно и вдумчиво обрабатывала царапину, а сама исподтишка разглядывала татуировку. Линии вблизи оказались не чисто черными, а с легкой синевой и как будто даже немножко переливались на свету — но это уже, наверняка, обман зрения.