Смысл этих слов Хрущева ясен, -- они намекают на участие Сталина в подготовке убийства Кирова. Авторы нового учебника истории КПСС об этом, однако, "забыли". Указывая на мнимое общение убийцы Кирова "с некоторыми бывшими участниками зиновьевской антипартийной группы", авторы пытаются этим снять со Сталина обвинения в организации убийства Кирова. Единственным объяснением подобной трусости со стороны заказчиков нового учебника истории КПСС может быть их сознание, что они, несмотря на свое отрицательное отношение к преступлениям Сталина, являются наследниками и продолжателями его режима. Поэтому лучше не делать глубоких исследований преступлений Сталина и неясным намеком бросить тень подозрения на "бывших участников зиновьевской антипартийной группы".
Несмотря на несомненное стремление авторов Истории КПСС всячески опорочить и унизить вождей оппозиции в партии, они все же не решились повторить рассказ "Краткого курса", как бухаринцы и троцкисты, "подонки человеческого рода ... состояли в заговоре против Ленина, против партии, против Советского государства уже с первых дней Октябрьской социалистической революции" (стр. 301).
6. "Сталинская конституция" и некоторые события 1937--1941 гг.
XIII глава Истории КПСС заканчивается прославлением "Сталинской конституции" 1937 г., которая названа по традиции "самой демократической из всех конституций, которые когда-либо существовали в мире" (стр. 474). Это утверждение трудно примирить со словами на стр. 473 учебника: "Дальнейшая демократизация общественного и государственного строя расширила и упрочила социальную базу диктатуры рабочего класса". Таким образом, диктатура неизменно признается неотъемлемой частью советского "демократизма".
В главе XIV описываются события 1937--1941 гг., предшествовавшие нападению Германии на Советский Союз. До 1939 г. на внешнюю политику СССР имел влияние комиссар по иностранным делам Литвинов, который стремился поставить преграду агрессии Гитлера системой коллективной безопасности, в согласии с Францией, Англией и США. Эти попытки не имели успеха ввиду страха соседних с СССР государств, Польши и Румынии, перед вторжением Красной армии на их территорию. Правительство Чехословакии искало помощи против германской угрозы в союзе с СССР и у великих держав Запада. Однако Мюнхенское соглашение представителей Англии и Франции с Гитлером и Муссолини по вопросу о Чехословакии оставило эту республику на произвол судьбы. В связи с огромным перевесом сил на стороне Германии правительство Чехословакии не могло решиться на военное сопротивление агрессии Гитлера. Авторы Истории КПСС обвиняют, однако, "буржуазное правительство Чехословакии" в капитуляции перед Германией Гитлера. Чехословацкое правительство имело якобы возможность защитить независимость своей страны, "в чем ему была бы оказана поддержка Советским Союзом" (стр. 478). Эта воинственная фраза не имеет основания. Отделенный от Чехословакии территорией Польши и Румынии, СССР мог бы оказать помощь Чехословакии в 1938 г. только авиацией и то нарушая нейтралитет названных стран; или армии СССР должны были бы начать наступление на Румынию и Польшу с целью пробиться на Запад для защиты Чехословакии. Нереальность этого плана самоочевидна, однако авторы Истории КПСС пользуются фикцией для пропаганды, чтобы представить в благоприятном свете и "миролюбие" советского правительства, и готовность его к защите "малых народов".
Второй раздел XIV главы касается работы партии "в условиях социализма" и XVIII съезда ВКП(б). Здесь находим утверждение, что перед второй мировой войной в советской стране уже был создан "социализм" и что СССР приступил к построению коммунистического общества, где производительные силы дадут возможность осуществить принцип труда и распределения: "От каждого по способностям, каждому по потребностям". Авторы учебника с гордостью говорят о победе "блока коммунистов и беспартийных" на выборах в верховные законодательные органы СССР в декабре 1937 г.: за этот блок голосовало 98,6% избирателей (стр. 483). Результаты этих выборов авторы называют "показателем подлинного единства советского общества, силы и жизненности социалистического демократизма, воплощенного в конституции СССР" (стр. 483).
7. Роль Сталина "в осуществлении внутрипартийной и советской демократии"
Контрастом для оптимистического утверждения на стр. 483, в корне противоречащего действительному положению в СССР, является описание гибельной роли Сталина в осуществлении "внутрипартийной и советской демократии". Авторы бросают упрек Сталину, что в его деятельности "появился разрыв между словом и делом, между теорией и практикой" (стр. 483). Этот разрыв состоял, во-первых, в том, что в теории Сталин признавал народ "творцом истории" и стоял за коллективное руководство в партии, но на практике многие важнейшие государственные вопросы решал сам и этим "содействовал распространению культа собственной личности". Единственно правильными авторы находят единоличные решения Сталина "в отношении отдельных элементов из разбитых оппозиционных групп троцкистов, зиновьевцев, правых, националистов", "поэтому государственные органы должны были принять в отношении их необходимые меры" (стр. 483--484). Следовательно, судебные процессы против "старых большевиков", организованные по приказу Сталина в 30-х годах, признаются вполне оправданными. С другой стороны, на стр. 484 Сталин обвиняется за его "ошибочный тезис" о неизбежности обострения классовой борьбы в СССР по мере продвижения к социализму. Этот "тезис" дал возможность Сталину объявить всех его противников в партии "классовыми врагами" и физически их уничтожить или наложить на них тяжелые наказания. Авторы Истории КПСС высказывают убеждение, что "ошибочный тезис" Сталина "послужил обоснованием массовых репрессий против политически разгромленных идейных противников партии. Репрессиям подверглись многие честные коммунисты и беспартийные, которые ни в чем не были виновны".
Эти двусмысленные признания вины Сталина в истреблении большого количества "честных коммунистов и беспартийных" не выясняют основного вопроса: признают ли заказчики новой Истории КПСС Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Пятакова, Крестинского, Розенгольца, Чубаря и многих других выдающихся деятелей коммунистической партии "идейными противниками партии", или же они остаются для наследников Сталина "извергами из бухаринско-троцкистской банды" ("Краткий курс", стр. 331), которыми должны были заняться "государственные органы", с известным результатом -- смертной казнью, после жестоких истязаний и последующего унижения во время так называемых судебных процессов. К сожалению, пифический ответ авторов новой Истории КПСС оставляет читателю самому догадываться, кого из людей, уничтоженных сталинской юстицией, надо считать "честными коммунистами" и "идейными противниками партии", и кого -- "контрреволюционными элементами", в отношении которых "необходимые меры" государственных органов безопасности имели полное оправдание.
Злодеяния Сталина в новом учебнике истории КПСС сваливаются на его помощников -- Берия и Ежова. При этом сообщается, что "за свою преступную деятельность Ежов и Берия понесли должное наказание". Сведения о расправе над Берия привезла из Москвы делегация французской социалистической партии, посетившая СССР весной 1956 г., во главе с сенатором Комменом (теперь уже покойным). Французским делегатам Хрущев сказал, что президиум ЦК КПСС, имея подозрения против Берия, пригласил его на специальное заседание и члены президиума подвергли его перекрестному допросу. Из допроса стало ясно, что Берия замышлял захватить власть в свои руки, и поэтому члены президиума, оставив Берия одного, вынесли постановление казнить его немедленно. Приговор привел в исполнение Микоян в помещении президиума ЦК КПСС. Заявление президиума ЦК КПСС об аресте Берия и предании его суду было издано уже после казни Берия ("Социалистический Вестник" 7--8, 1956 г.).