– Когда это произойдет? И в чем твоя выгода? Ты сказал, что мы заключим сделку.
– Прости, Элисон, вопросы закончились. Тебе достаточно знать, что в моих интересах, как и в твоих, увидеть тебя на престоле.
Он бросил мне ключик, и я поймала его на лету.
– Ничто не встанет на нашем пути. Сколько времени бы это ни заняло. Ты не будешь спешить, а я дам тебе все средства, которые необходимы, чтобы заявить о своих наследственных правах и узнать о себе много нового. А потом время вообще перестанет что-либо значить, потому что ты обретешь волшебное бессмертие. Начиная с сегодняшнего вечера, твое будущее начнет меняться.
5
Путь поезда
Тишина в душе развеивает приятную дымку воспоминаний. Я потягиваюсь и сажусь на постели, глядя на полуоткрытую дверь, из-за которой, танцуя, струится пар. Томас бреется. Вода шумит в раковине, а потом затихает; Томас негромко напевает себе под нос, водя бритвой по подбородку. Эту песенку он пел мне, когда мы только начали встречаться. Я хорошо помню слова: мужчина просит прощения за то, что слишком сильно любит девушку, и признается, что ему нужна только она – это стоит любых страданий.
Томас вполне воплотил то, о чем говорилось в песне; он поддерживал меня, когда любой другой человек умыл бы руки и сдался. Я ни разу не пожалела, что предпочла Томаса своему магическому предназначению. Жалею я лишь о том, что сделала ему больно. А еще – что чуть не лишила Алиссу шанса на бессмертие.
В те времена я думала, что поступаю правильно. Я хранила секрет, чтобы спасти ее от варварских нравов Страны Чудес. Мне было всего шестнадцать, когда я забрела в логово Второй Сестры и увидела, для чего она использует человеческих детей; но даже в том возрасте я не смогла закрыть глаза на этот ужас и не заметить разительное сходство: хранительница кладбища выкачивала детские сны, чтобы питать беспокойные души мертвых. Это было похоже на то, что делали со мной безымянные чудовища всю жизнь – высасывали мои сны и мечты ради собственного удовольствия. Но, в отличие от меня, жертвы Второй Сестры не могли спастись.
Когда я увидела Томаса – опутанного паутиной и проведшего в плену десять лет, почти лишившегося жизненных сил, – я изменилась. А мое предательство изменило Морфея. Это была трагическая цепная реакция.
Я вздрагиваю и отворачиваюсь от двери ванной, разглядывая собственные босые ноги. Мыслями я – в том ужасном месте и времени.
Матрас прогибается, когда Томас садится рядом. На нем серые брюки и рубашка лавандового цвета, расстегнутая, свободно свисающая с широких плеч.
– Медвежонок, о чем ты думаешь? – спрашивает он и целует меня в шею, окутав запахом одеколона.
Пальцы Томаса касаются моего живота, и я вздрагиваю от удовольствия.
Я улыбаюсь и подчиняюсь его губам, уютно прислонившись спиной к обнаженной груди мужа, пока он целует меня за ухом.
– Сейчас – о тебе, – отвечаю я и провожу пальцами по гладкой ткани, облегающей руки Томаса.
– Прекрасно, – шепчет он. – Потому что я тоже думаю о тебе и о том, какая ты красивая.
– То есть платье я выбрала удачно?
– Не только платье… – Его губы, словно поддразнивая меня, спускаются ниже. – Ты вкусно пахнешь…
Я хихикаю, и Томас улыбается.
– Если мы сегодня куда-нибудь собираемся, – говорю я, пытаясь сосредоточиться вопреки нежным поцелуям мужа, – то нам пора.
Он вздыхает, и его теплое дыхание касается моей левой лопатки и того места, где прячется крыло.
– Да, наверное, ты права. Тем более что мы не просто идем в ресторан. Мы… уезжаем.
Я смотрю через плечо на губы Томаса, которые касаются моего тела, оставляя горячий отпечаток.
– Уезжаем… куда?
– В Лондон, – отвечает он с улыбкой.
В его влажных волосах – путанице блестящих шоколадных кудрей – отражается свет заката, который пробивается сквозь жалюзи. Когда Томас так улыбается, мне кажется, что ему снова девятнадцать.
– Ты хочешь поехать в Лондон сегодня, – повторяю я и поворачиваюсь, чтобы помочь мужу застегнуть рубашку.
Это одна из моих любимых, потому что она выгодно оттеняет цвет его кожи и красиво льнет к телу. Я провожу пальцами по груди Томаса, прежде чем запахнуть полы. Ежедневные фехтовальные тренировки довели его мускулы до новой степени совершенства – они сделались закаленными и упругими, как бывает только в зрелом возрасте.
– То есть… эта импровизированная поездка означает, что ты решил отказаться от завтрашней схватки. Ты уверен, что поступаешь разумно? Не пойми меня превратно, ты в прекрасной форме. Просто я сомневаюсь, что с такими ногами стоит надевать мини-юбку…