— Какая трагедия, — продолжал Кранкеншафт голосом, которым он говорил, когда хотел подразнить Джейто, привести его в ярость. — Она пришла к самому знаменитому из современных художников, надеясь подарить ему Сон. Красивая женщина, в конце концов, обладает кое-какими преимуществами. К несчастью, она пришла, когда здесь был ты. — Он вздохнул. — Я никогда не оставил бы вас наедине. Но кому могло прийти в голову, что Имперскому Глашатаю угрожает опасность? А кроме того, Джейто, мы думали, что ты исправился. — Кранкеншафт покачал головой. — Она была слишком уверена в своих силах. В какой-то момент она потеряла бдительность, и тебе удалось связать ее. — Подняв птицу, он продолжал: — Ты убил ее украденным у меня тупым предметом. Я был вынужден пристрелить тебя, защищая свою жизнь.
Джейто поднялся, готовый взорваться. Но прежде чем его гнев выплеснулся наружу, Соз негромким голосом произнесла:
— Вы Гранитный Кранкеншафт.
На лице их тюремщика появилось беспокойное выражение.
— Вам не следовало совать нос в его досье, Глашатай.
— А почему вы заявляете, что Джейто украл эту птицу у вас? — спросила она. — Он создал ее сам.
Нижнее веко Кранкеншафта резко дернулось. Он крепче схватил статуэтку, стиснул ее, словно оружие:
— Никто никогда не поверит, что он сделал такую поразительную вещь и написал фугу. Только знакомство со мной позволило ему сотворить ее. Со мной. Он никогда не создал бы ее самостоятельно. Так что заслуга принадлежит мне.
Джейто должен был испытывать гнев из-за того, что Кранкеншафт пытается присвоить его работу. Но смысл слов врага так поразил его, что в нем взыграла гордость и он потерял голову. Он едва мог поверить в услышанное. Великий Гранитный Кранкеншафт был напуган его работой!
Кранкеншафт снял с пояса моток веревки и швырнул его пленникам. Моток упал у ног Джейто — кожаная бечевка с керамическими шариками на концах. Эти шарики могли быть чем угодно, от украшений до сверхпроводящих устройств.
— Свяжи ей руки за спиной, — приказал Кранкеншафт. Джейто скрестил руки на груди:
— Нет.
Кранкеншафт прикоснулся к панели на консоли. Огромный шар протиснулся сквозь щель в пластиковой стене и проплыл к центру мастерской.
— Нелинейная динамика и метапсихология, — заметил скульптор. — Ты знаешь, что, имея достаточно детально разработанные начальные условия, можно моделировать дальнейшее действие? Корреляция между рассчитанными результатами и действительным актом, происшедшим при данных условиях, достаточно точна.
Джейто нахмурился:
— О чем ты говоришь?
— Секс, — сказал Кранкеншафт. — Организуй с требуемой точностью начальную сцену, и можно смоделировать дальнейшее с поразительным правдоподобием.
— Иди к дьяволу, — ответил Джейто.
— Свяжи ей руки.
— Нет.
— Начать процесс! — приказал Кранкеншафт.
Из шара выскользнуло три шприца. Джейто не успел отпрянуть вовремя, но в этом, как оказалось, не было нужды: выстрелы были направлены не в него. Соз рванулась с головокружительной скоростью, но она не могла уйти: ноги ее были прикованы к камню. Один шприц промахнулся, но, судя по реакции женщины, другие два настигли ее. Соз дернулась, словно ее ударили, и напряглась всем телом.
— Что ты делаешь?! — крикнул Джейто Кранкеншафту.
— Джейто, все в порядке, — сказала Соз. — Я чувствую себя нормально.
— Это яд, работающий по принципу химических часов, — объяснил ей Кранкеншафт. — Даже ваши роботы не в состоянии перестраиваться так быстро, чтобы создать противоядие.
Соз ничего не ответила, лишь устремила на него пристальный взгляд, выводящий из себя.
— Что это за яд? — спросил Джейто. Соз мельком взглянула на него:
— Принцип его действия основан на цикличных реакциях. — Хотя голос ее звучал спокойно, на лбу выступили капельки пота. — Если при определенных условиях соединить несколько реагентов, начнется серия реакций. В крови человека подобные вещества подвергаются цикличным превращениям, на каждой из ступеней образуется особый яд.
— А твои нанороботы могут бороться с ним? — спросил Джейто.
За нее ответил Кранкеншафт:
— Даже самые совершенные устройства не в состоянии приспособиться к сложным циклам. Этот яд подвергается сотне превращений, все ступени различаются по времени, побочные реакции каждый раз меняются. Это блестящее творение химиков. — Он оценивающе посмотрел на Джейто. — Ты подвергся действию одного цикла. В последний раз, когда был здесь. Может быть, ты помнишь?
Джейто прекрасно помнил. В крови его тогда словно горел огонь.
— Эти яды имеют различные проявления, — заметил Кранкеншафт, точно Соз была подопытным животным. — Тошнота, судороги, головокружение, боли. Скоро ее начнет рвать. В конце концов она умрет.
Соз оставалась невозмутимой, хотя по вискам ее бежали струйки пота. Она вытерла их механическим движением, словно включив гидравлику в своем теле.
— Как только ее руки будут связаны, — сказал Кранкеншафт, — я дам ей противоядие.
— Джейто, — она говорила тихо, — сделай то, что он хочет. Прошу тебя.
В голосе Соз явно слышалось напряжение. Джейто схватил с пола веревку и обмотал ее руки. Сломанный механизм на ее запястьях был горячим, возможно от энергии, выделившейся, когда пилы Соз пожирали его. Джейто свободно обхватил веревкой ее руки, даже не пытаясь завязать узла. Но керамические шарики активировались, и веревка натянулась, сжав запястья Соз. Затем шарики сомкнулись.
— Кожа, — произнес Кранкеншафт. Джейто выпрямился:
— Что?
— На молекулярном уровне это сложный материал, — объяснил тот. — Более гетерогенный, чем, скажем, наручники. Не такой прочный, но ставит расщепители в тупик.
Джейто заскрежетал зубами. Как может Соз оставаться такой спокойной? Она лишь наблюдала за Кранкеншафтом, молча, пристально. Он снял с пояса кольцо с двумя магнитными ключами и бросил его пленникам. Когда ключи звякнули на полу у ног Джейто, зашипел шприц в шаре. Соз двигалась словно автомат, пытаясь уклониться, но шприц попал в цель.
— Для тебя будет лучше, если это противоядие, — сказал Джейто.
— Красный ключ открывает твои кандалы, — произнес Кранкеншафт. — Золотой — ее.
Когда Джейто освободил их, Соз неловко пошевелилась, свесив ноги с уступа.
— Идите в бассейн, — велел Кранкеншафт. — Оба.
— Нет, — ответил Джейто.
— Не заставляй ее страдать больше, чем это необходимо, — посоветовал Кранкеншафт. — Я могу рассчитать многое, но достигну лучших результатов, если буду иметь подлинные изображения.
Джейто не тронулся с места.
— Я не буду ее насиловать и убивать. Ты можешь подправить голограммы, чтобы я выглядел как Торговец, но ты не в силах заставить меня действовать, как Торговец.
Голос Кранкеншафта стал жестким:
— В бассейн! Иначе я так накачаю ее ядом, что она станет умолять тебя прикончить ее.
Внезапно Соз начала действовать. Быстро. Упав на одно колено рядом со своими сапогами, она выбросила вперед руки, и с запястий ее разлетелись обрывки кожи. Она сорвала «украшения» со своих сапог, подняла — по одному в каждой руке — и выстрелила из них какой-то жидкостью. Одна порция забрызгала робота, образовав облако газа. Вторая, задев карабин Кранкеншафта, ударила ему в лицо. Враг закричал, уронил оружие и прижал руки к лицу. Упав на пол, ружье разбилось, словно фарфоровое.
Шар Мандельброта зашипел, и шприц уколол Джейто в шею. Невероятно быстрым движением Соз швырнула свои сапоги. Они пронеслись по воздуху и врезались в шар; его внешняя оболочка в том месте, где ее залила жидкость, разлетелась на куски. Все это рухнуло на пол, и внутренности шара разбились о камень. Мигая и жужжа, обломки начали рывками двигаться друг к другу и соединяться вновь.
— Разбрасывай куски! — крикнула Соз, устремившись на другой конец мастерской.
Она напоминала марионетку: ее тело сейчас двигалось с помощью гидравлики, а не мускулов и костей.
Когда Джейто поспешил к роботу, чтобы раздавить его останки, он заметил, что Кранкеншафт опустил руки, открыв обожженное лицо. В тот миг, когда он схватился за оружие на поясе, Соз добралась до него. Взмахнув руками со сверхъестественной скоростью, она ударила Кранкеншафта снизу в подбородок. Запрокинув голову, он с грохотом рухнул на спину, ударился затылком и остался лежать неподвижно.