— Время для развода, — сказала Клэр.
ТЫ УДИВИТЕЛЬНО ТОЧНА. ДО ОТДЕЛЕНИЯ ОТ ШЛАКОВОГО ЩИТА ОСТАЛОСЬ 338 СЕКУНД.
— Не надо меня опекать, Эрма.
Я ИСПОЛЬЗУЮ СВОИ ПРОГРАММЫ СИМУЛЯЦИИ ЛИЧНОСТИ НАСТОЛЬКО УМЕЛО, НАСКОЛЬКО ПОЗВОЛЯЮТ МОИ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ мощности.
— Не трать компьютерное время зря — это неубедительно. Обрати внимание на обзор, а уже потом на отделение.
ОБЗОР ВО ВСЕМ СПЕКТРАЛЬНОМ ДИАПАЗОНЕ ПОЛНОСТЬЮ АВТОМАТИЧЕСКИЙ, КАК ЕГО И НАСТРОИЛ СОЛНЕЧНЫЙ ДОЗОР.
— Проверь его еще раз.
ЭТОТ СОВЕТ, НЕСОМНЕННО, ПОЙДЕТ МНЕ НА ПОЛЬЗУ.
«Невозмутимый сарказм», — решила Клэр. Звонкий голосок Эрмы звучал в ее сознании, и выключить его было невозможно. Сама же Эрма была интерактивным разумом, расположенным частично внутри ее и частично в системах корабля. Без нее и ее роботов управление «Серебряным лаггером» оказалось бы невозможным.
А пролет над бурлящим солнечным котлом может оказаться невозможным даже с ними, подумала Клэр, разглядывая вырастающий впереди оранжево-желтый цветок.
Она развернула корабль так, чтобы он находился в самом центре отбрасываемой щитом тени. Эта зазубренная глыба шлака начала вращаться.
— Из-за чего возникло это вращение?
Когда они начали спуск к Солнцу по параболической траектории, угловой момент щита был равен нулю.
ИЗ-ЗА ВОЗДЕЙСТВИЯ ПРИЛИВНЫХ СИЛ НА АСИММЕТРИЧНОЕ ТЕЛО ЩИТА.
— Я об этом не подумала.
Идея как раз и заключалась в том, чтобы нагретая сторона шлакового щита была обращена к Солнцу. Теперь из-за вращения щита это тепло частично излучалось на корабль. Шишковатая корка, которую Клэр слепила из разного мусора на орбите Меркурия, теперь тлела в инфракрасных лучах. Дальняя сторона щита стала плавиться.
— Это может нас сильно нагреть?
МЕЛКИЕ КОЛЕБАНИЯ. МЫ УЖЕ УЛЕТИМ, КОГДА ЭТО СТАНЕТ ИМЕТЬ ЗНАЧЕНИЕ.
— Как там камеры?
Клэр стала наблюдать за тем, как робот закрепляет одну из наружных матриц формирования изображений. Ей удалось уговорить Институт солнечного дозора включить стоимость этих инструментов в ее комиссионные. Если робот сломает одну из матриц, это станет для нее прямым убытком.
ВСЕ ОТКАЛИБРОВАНЫ И ЗОНИРОВАНЫ. ВО ВРЕМЯ ПРОХОЖДЕНИЯ НАД ЦЕЛЬЮ У НАС БУДЕТ ТОЛЬКО 33,8 СЕКУНДЫ ДЛЯ НАБЛЮДЕНИЙ. НА ПЕРЕСЕЧЕНИЕ САМОЙ ПЕТЛИ УЙДЕТ 4,7 СЕКУНДЫ.
— Надеюсь, ученым понравится то, что они увидят.
Я РАССЧИТАЛА, ЧТО ВЕРОЯТНОСТЬ УСПЕХА, УМНОЖЕННАЯ НА ОЖИДАЕМУЮ ПРИБЫЛЬ, ПРЕВЫШАЕТ 62 МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ.
— Я сторговалась на семьдесят пять миллионов комиссионных за этот полет. — Значит, Эрма полагает, что ее шансы сделать снимки червя…
ВЕРОЯТНОСТЬ СДЕЛАТЬ УСПЕШНЫЕ СНИМКИ ВО ВСЕХ ВАЖНЫХ ЧАСТОТНЫХ ДИАПАЗОНАХ СОСТАВЛЯЕТ 83 ПРОЦЕНТА.
Пора завязывать с устным счетом — Эрма всегда считает быстрее.
— Будь готова сбросить щит. Потом я подкину в топку позитрончиков. Вверх и прочь. Здесь становится жарковато.
ТЕМПЕРАТУРА В КАБИНЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ РАВНА 22,3 ГРАДУСА ПО ЦЕЛЬСИЮ.
Клэр увидела, как среди добела раскаленных перьев плазмы вздымается пузырь размером с Европу. Непрерывно кипящая ярость.
— Ну, может быть, у меня разыгралось воображение, но все равно давай схватим информацию и смоемся, ладно?
Научного сотрудника Института солнечного дозора одолевали подозрения, но он очень хорошо это скрывал.
Клэр не могла разгадать выражение его вытянутого лица — плоскости и выступающие кости, кожа натянута, как на барабане. Такой стиль был популярен среди пионеров на астероидах полвека назад. Длинное, феноменально гибкое тело, подходящее для узких коридоров, большие руки. Со своеобразной грацией худого человека ученый обхватил ногами ножки стула и уставился на нее, склонив голову и улыбаясь настолько, чтобы не казаться грубым. Ровно настолько, не больше.
— Так это вы будете делать предварительное исследование?
— Не бесплатно. Презрительная усмешка.
— Не сомневаюсь. У нас есть специально разработанный корабль, почти готовый к старту с окололунной орбиты. Боюсь, что…
— Я могу сделать это немедленно.
— Вам, несомненно, известно, что мы отстаем от графика…
— Это на Меркурии знают все. Свой первый зонд вы потеряли.
Ученый переплел толстые и длинные пальцы, изобразив большой интерес к тому, как они смотрятся вместе. «Возможно, ему неловко вести переговоры с женщиной, — подумала Клэр. — А может быть, он даже не любит женщин».
И все же его внешность ее странно тревожила — сплавом хрупкости и мускулистой мужественности. Поскольку он изучает свои пальцы, она тоже может заняться разглядыванием. Клэр лениво задумалась над тем, характерны ли удлиненные пропорции для всех его конечностей. Нет, все это сказки. Однако было бы интересно это выяснить. Но сперва дело, потом удовольствие.
— Очевидно, автопилот подвел корабль слишком близко, — заключил ученый. — Светопреломление объекта несколько неожиданное, и это затрудняет навигацию. И мы пока не можем сказать точно, в чем эта трудность заключается.
Клэр предположила, что он раздосадован неудачей и пытается этого не показывать. Люди начинают так себя вести, когда вынуждены плясать на веревочках, которые дергают на Земле. И им приходится любить зарплату больше, чем себя.
— У меня на борту много свободного места, — заметила Клэр. — Я могу укрыть диагностические приборы, уберечь их от перегрева.
— Сомневаюсь, что ваш рудовоз имеет нужные технические характеристики.
— Да что тут может быть сложного? Я ныряю, ваши приборы делают снимки, я быстро улетаю.
Он фыркнул:
— Ваш корабль не приспособлен для приближения к Солнцу. Только у исследовательских кораблей есть все необходимые…
— У меня покрытие из фреснеля. — Дорогая облицовка, отражающая фотоны всех рас, вероисповеданий и цветов.
— Этого недостаточно.
— Я использую шлаковый щит. Кроме того, у меня достаточно мускулов. Полетев с пустыми трюмами, я могу смыться очень быстро.
— Наш корабль был очень тщательно спроектирован…
— Правильно, и вы его потеряли.
Ученый снова принялся разглядывать пальцы. Крепкие, жилистые и одновременно толстые. Может быть, он в них влюблен? Клэр решила заполнить паузу, представляя некоторые интересные действия, которые он может сделать такими пальцами. Она давно усвоила, что при многих переговорах большую часть работы делает молчание.
— Мы… отстаем от графика нашего исследования. Ага, признался.
— Эти типы на Луне считают, что обязаны руководить буквально всем.
Он энергично кивнул:
— Мы ждали месяцы. А ведь червь может упасть на Солнце в любой момент! Я им говорил снова и снова…
Каким-то образом Клэр ухитрилась переключить его на режим потока жалоб. Целую минуту он распинался насчет тупых невежд, которые только просиживают штаны перед экранами, не имея практического опыта. Она изобразила сочувствие и стала любоваться тем, как его руки сжимаются, бугрясь мускулами. «Сначала дело», — пришлось ей напомнить самой себе.
— Так вы думаете, что он может просто… ну… улететь?
— Червь? — Он моргнул, выплывая из потока жалоб. — Чудо уже то, что мы вообще его обнаружили. Он может в любой момент упасть на Солнце.
— В таком случае быстрота важнее всего. Вы… э-э-э… можете распоряжаться вашим местным бюджетом?
— Да. — Он улыбнулся.
— В сущности, речь идет о мелкой сумме. Сто миллионов.
— Это не мелочь. — Ученый быстро и сильно нахмурился.
— Ладно, пусть будет семьдесят пять. Но только наличными, хорошо?
Большая магнитная дуга возносилась над длинным и слегка изогнутым солнечным горизонтом. Расставивший ноги великан, только без туловища.
Клэр так откорректировала орбиту, чтобы скользнуть в нескольких километрах над верхней точкой арки. Внутри ее распускались красные цветы — водородная плазма, нагретая токами, которые порождают магнитные поля. Скороварка длиной тысячи километров.
Она простояла здесь месяцы и могла простоять годы. Или же взорваться в ближайшие несколько минут. Предсказывать, когда арки извергнут солнечные вспышки, — это крупный научный бизнес, прогноз погоды в Солнечной системе, за которым пристально следят. Вспышка могла поджарить рабочих в поясе астероидов. Солнечный дозор наблюдает за всеми арками. Так они и обнаружили червя.