Другая история эпохи процветания — это история Пакаля и его сына Кан-Балама — господ из Паленке (в то время город назывался Лакамха). Художники этого города предпочитали фиксировать исторические события на штукатурке, поверх стен и на некоторых каменных изделиях, но не на стелах. Кинич-Ханааб-Пакаль I, то есть Пакаль Великий, получил власть из рук своей матери Сак-Кук, что было редкостью в обществе с преимущественно патриархальными порядками. Вероятно, Сак-Кук получила власть, поскольку не имела братьев; последний из них погиб в ожесточенной войне против Калакмуля. После трехлетнего правления, своего рода регентства, она передала власть сыну, которому было всего двенадцать лет. Пакаль смог прервать череду военных неудач города и достичь достаточного богатства, чтобы построить один из самых больших дворцов Древней Мексики и монументальный мавзолей для своего путешествия в Шибальбу, в мир мертвых: так называемый Храм надписей. Опираясь на стабильность, достигнутую Кинич-Ханааб-Пакалем I, его сын Кинич-Кан-Балам II привел город к еще большему процветанию и сравнялся со своим отцом в области строительства: ему мы обязаны великолепным комплексом из трех храмов — Креста, Лиственного креста и Солнца.
Современниками Пакаля Великого были Юкноом-Кабеса и Юкноом Великий, правители Калакмуля. Юкноом-Кабеса, смелый правитель города, отличавшийся воинственностью среди соседей, ревностно относился к военному престижу своих владений и к собственной власти над небольшими городами. Когда город Наранхо в гватемальском Петене предпринял попытку освободиться, туда незамедлительно отправилось войско из Калакмуля, а Юкноом лично убил правителя. В рассказе используется глагол kuxaj для определения того, чтó Юкноом сделал со своим соперником; это слово можно перевести двумя способами: он его пытал или он его съел. Наследник Юкноом-Кабесы, Юкноом Великий, направил свою военную мощь на борьбу с Тикалем, оказывая содействие его врагам или непосредственно атакуя город.
Признаком могущества королевства майя в VII в. может считаться его способность влиять на Центральную Мексику. Это влияние тем не менее является частью общего явления экспансии регионов, которые являлись периферией теотиуаканской системы. Группы центральной и северной частей Веракруса с процветающим городом Тахин во главе проникли в Уастеку и на центральное плоскогорье. Некоторые предметы, найденные в городе Чолула, свидетельствуют об очевидном влиянии декоративных стилей района залива. Группы миштеков также направлялись в Чолулу и, безусловно, способствовали распространению некоторых иконографических и особенно календарных навыков в поселениях Пуэбла и Морелос. Майя, в свою очередь, существенно влияли на элиты двух важных городов — Какаштла и Сочикалько. На замечательной настенной живописи Какаштлы есть фигуры и изображения, происходящие из района залива, а также теотиуаканские мотивы, но стиль живописи, композиция сцен и поведение персонажей относятся прежде всего к традиции майя. Художники, которые рисовали их, и, несомненно, представители местной знати были знакомы с художественными традициями долины реки Усумасинты.
В случае Сочикалько слияние региональных традиций является еще более поразительным. Застройка пространства осуществлялась по схожей с Монте-Альбаном схеме, но имеет еще больше общего с традицией построения церемониальных комплексов и формирования акрополя майя. Архитектурные платформы выполнялись со склоном и настилом, как в Чолуле, но использовали консольный карниз, как в Тахине. Украшение храма Кецалькоатля воспроизводит теотиуаканскую тему, но, помимо этого, жители Сочикалько избегают контакта с метрополией, находящейся в состоянии упадка, и предпочитают запасаться обсидианом в залежах Мичоакана, несмотря на то что они расположены намного дальше, чем долина Мехико. В календарных записях Сочикалько прослеживается влияние Оахаки, хотя также заметны попытки создать новую систему. И еще раз так же как и в Какаштле, в Сочикалько встречаются стилистические элементы, которые могут быть объяснены только тесным контактом с группами элиты, которые были хорошо знакомы с искусством майя. Скульптуры человеческих фигур, выполненные в храме Кецалькоатля, без сомнения, несут на себе отпечаток художественной традиции майя, вероятно, из дальнего Копана.