В Краснодарском крае была своя музыкальная жизнь — свои клубы и их звезды, свои энтузиасты, проводившие концерты и фестивали. По словам деятеля краснодарского андерграунда 1990–2000-х Игоря «Аяврика» Тихого, в начале 1990-х можно было без проблем снять площадку и провести на ней концерт локальных музыкантов. Посещаемость таких концертов могла измеряться в сотнях, а то и тысячах человек. «Какая-нибудь группа „Черная вдова“ могла за копейки арендовать ДК железнодорожников или Дом офицеров. Например, [приглашали] группы „Зверство“, „Глаз“, „Подземка“ — и зал [оказывался] полностью забит. Доходило до того, что в цирке устраивали трехдневный [музыкальный] фестиваль», — говорит Тихий[12].
Вторит ему музыкант и организатор концертов Евгений Греков, описывающий эпоху становления шоу-бизнеса так: «Фестивали-концерты на рубеже 1980–1990-х ничего не стоило организовать: появилось кооперативное движение с неадекватными персонажами, к которым можно было прийти, взять два аккорда на гитаре, выпить сто грамм водки — появлялись деньги, аппаратура, сцена»[13]. Определенная локальная популярность у местного рока была и во второй половине 1990-х. Тихий приводит в пример группу Underwater, игравшую хардкор и альтернативный рок: «Я выпускал их кассету: в начале 100 штук сделал — на презентации моментально ушли, потом еще 1000 штук за полгода; это 1997 год».
При этом, несмотря на большой интерес к року в конце 1990-х, в Краснодаре не сформировалось ни одной заметной сцены: «Черная вдова», «Подземка» и «Зверство» играли разную музыку и могут быть объединены только на основании некой абстрактной принадлежности к «року»[14]. Таким образом, краснодарский андерграунд 1990-х напрямую наследовал еще советской рок-клубовской традиции, идеологически отличавшей «рок» от всей другой музыки, но не слишком вникающей в движения внутри этого самого «рока». В Краснодаре, конечно, были металлисты и панки — но они органично вливались в большую тусовку «неформалов», в общую «сцену русского рока» и не пытались образовать независимое движение. Как вспоминает Игорь Тихий, «до середины 1990-х все друг друга знали. Тогда особо и не было разнообразия субкультур. Была „Поляна“, где собирались металлисты, и был „Арбат“[15], там панки, русский рок, любители „Аквариума“. Друг с другом пересекались, участвовали в совместных концертах»[16].
Казалось, в 2000-е жанровые сцены в Краснодаре уже начали зарождаться (их расцвет придется на вторую половину десятилетия) и объединяться вокруг групп-локомотивов. Например, хардкор-группа «Засрали солнце» получила известность и за пределами Кубани. Однако не стоит забывать, что сцена — это не только сами музыканты, но и соответствующая инфраструктура: фанаты, клубы, студии звукозаписи. Так, несмотря на кажущуюся активность левых в Краснодаре[17], местные субкультуры, связанные с хардкором, стрейт-эджем или движением RASH[18], были пусть и шумными, но малочисленными: на концерты приходило 20–30 человек. Большая часть анархистских и левых групп развивалась в рамках все того же общего слоя «неформалов», размывая границы своей сцены. К примеру, на «Антифашистском сейшне», организованном движением «Автономное действие» в августе 2002 года, помимо радикально левой и связанной с антифашистами панк-группы «Промзона» участвовали и коллективы вроде «Улетального исхода», при случае высмеивающие левацкие сообщества, а в текстах эксплуатирующие сексистские и патриархальные конструкты.
Малое количество сообществ, сплотившихся вокруг какого-либо музыкального стиля, привело к отсутствию сегрегации и конфликтов внутри рок-движения в целом, но при этом негативно сказалось на самой возможности самобытного локального саунда и формирования региональной идентичности. Определенную роль здесь сыграла и некоторая инертность местного населения, увековеченная в мемах про «кубаноидов». Не стоит забывать, что Краснодарский край в 2000-е управлялся консервативными властями, агрессивно насаждавшими патриотизм и традиционные ценности. Рок, традиционно воспринимаемый как эскапистская или протестная музыка, вряд ли мог переприсвоить локальную «казачью» культуру или встать ей на службу[19]. Возможно, основной проблемой рок-музыкантов на Кубани была неразвитость инфраструктуры. Сообществам, ассоциирующим себя с «роком», для выживания практически необходимы доступные репетиционные точки, студии звукозаписи и концертные клубы, в то время как рэп-сообщества изначально были более самодостаточным и DIY-ориентированными. В любом случае, дотошно описывая для вечности музыкальный ландшафт Краснодарского края в XXI веке, Владимир Акулинин действовал в странных условиях музыкального безвременья, когда при взгляде со стороны казалось, что в местном рок-андерграунде ничего не происходит[20]. Что же в таком случае он искал и находил?
12
Белецкий И.
14
В представлении о музыкальных сценах я следую за Беннетом и Петерсоном: понятие «сцена» близко термину «субкультура», сцены более гетерогенны и обязательного определяются и самоопределяются через противостояние с мейнстримной культурой. Bennett, R. Peterson.
15
«Поляна» — пространство перед входом на стадион «Кубань», «Арбат» — пешеходный участок улицы Чапаева между улицами Красной и Красноармейской.
16
Так продолжалось минимум до конца десятилетия. Ср. воспоминания участников инди-рок-группы «Боги», вынужденной делить сцену с группами самых разных направлений и с самой разной фанатской базой, вплоть до игры на разогреве у «Коррозии металла»: «…да, был такой джем-клуб, в котором хозяйствовали какие-то хардовики, мы открывали сейшн, и это был второй наш концерт, активно поддерживали усиленным мошем [вид танца] музыканты из группы „Глаз“, а потом было „Зверство“, народу полный зал, безумное пого» (
17
Здесь выходил журнал «Автоном» и ряд других анархистских и социалистических изданий, издавались сборники левой музыки, в том числе с участием локальных исполнителей.
18
RASH (от
19
Редкие примеры этого выглядят скорее инспирированными сверху. Так, группа «Вдруг» по просьбе департамента молодежной политики в 2005 году записала «Гимн молодежи Кубани» вместе с Кубанским казачьим хором и рэп-группой Mary Jane. На контрасте с Краснодаром в соседнем Ростове-на-Дону региональная идентичность была краеугольным камнем и в рэп-движении («Каста»), и в части сцен, сводимых к року («Церковь детства», «Мертвый Аксай» и т. п.).
20
Подтверждением тому — публикации о музыкальной жизни Краснодара. Если о 1990-х и конце 2000-х говорится много, то о начале десятилетия даже активным участникам краснодарской сцены сказать особо нечего. Например, во всем спецвыпуске краснодарского музыкального глянца «Бочка» 2000-м отводится всего одна страница. См.: Федулова П. Нулевые // Бочка. 2015. № 16. С. 28.