И это не единичные явления — так, местный активист Анатолий Курбатов выкупил в Слободском (40 минут езды от Кирова) водонапорную башню по проекту Ивана Чарушина[112], чтобы переделать ее в музей. Кондитер Станислав Якубовский и его особняк, архитектор Чарушин и башня по его проекту — дядя Гриша и его автомойка странным образом теперь тоже вписываются в этот ряд. Впрочем, рейв-культура неразрывно связана с переосмыслением пространств — причем практически с момента своего появления в 1980-е, когда танцующая британская публика нахлынула в бывшие производственные помещения. В Кирове подобную низовую ревитализацию города можно наблюдать прямо сейчас.
При этом, по мнению Павла Мятного, выходца из панк-хардкор-тусовки, который известен за пределами Кирова сразу по нескольким проектам и часто готовит еду для гостей «Мойки», именно местный ландшафт стал определяющим для вечеринок и вызывает чувство безопасности. «„Мойка“ находится на склоне под девяносто градусов — это практически вертикальная точка на карте. Если бы Киров патрулировали условные роботы-полицейские, то они, проведя анализ карты, решили бы, что в этой точке ничего и быть не может, — объясняет он. — Это как спрятанная в джунглях под сеткой военная техника — в какой-то мере вьетнамские подземелья. Прагматичному полицейскому уму сложно поверить, что там вообще что-то может быть. Место определяет очень многое — оно посылает те вибрации, в которых люди чувствуют себя спокойно и к которым хотят вернуться — к коллективному, а не индивидуальному чувству. Здесь работают инстинкты — они нам не врут, хотя их и сложно проанализировать»[113].
Но вечеринки, которые проводятся на открытом воздухе, накладывают и свои ограничения — прежде всего короткий сезон.
«Зима, конечно, сама по себе проблема, а еще более серьезная проблема — это отсутствие здесь нормального отопления, — говорит Кикин. — Так что мы находимся в жестких ограничениях и по времени, и по возможности привезти артистов».
На вопрос о том, почему больше чем за десяток лет выходцы из Freak Out так и не закрепились ни за каким заведением или собственным местом, Кикин отвечает: «Клуб — это просто не наша модель. В этом году мы уже становимся даже слишком популярными, начинает тянуться публика, которая нам не очень нужна. Сейчас они просто растворяются в общей массе, но и у этого есть предел. А как работать клубу, когда мы делаем две вечеринки в месяц? Только за счет увеличения количества посетителей. Здесь очень много классных ребят, но с точки зрения рынка их недостаточно для постоянного поддержания классного места. Так что мы просто живем на автомойке, периодически зовем гостей к себе домой, и они танцуют».
Культурный обмен
За короткое кировское лето отметиться на автомойке успевают, например, подписант английского лейбла Kniteforce Александр Кстенин (Ant To Be) с брейкбит- и джангл-подборками — его вкусы сформировались еще в игровых залах Кирова 1990-х и клубе «Победа», а сейчас вновь стали актуальными. Или местный IDM-продюсер Рома Цепелев (Illuminated Faces) — с эклектичными, но всегда драматургически выверенными сетами, которые наследуют глубокой театральной традиции города. В Кирове в разное время работали будущий худрук «Театра. DOC» Михаил Угаров, будущий режиссер БДТ Борис Павлович; периодически работает композитором в разных театрах России и сам Illuminated Faces. Играет на «Мойке» и множество других местных продюсеров и диджеев — стиль каждого легко отличим. «Ты можешь не выделить в миксе ни одного трека, но вспомнишь потом, что всю ночь качало, — рассказывает Кикин о своей музыкальной политике. — Каждую неделю молодые диджеи пишут и просят поиграть, но редко находится кто-то подходящий — люди режут музыку из пабликов, но в ней не хватает соли, узнаваемости, слушаешь микс и не понимаешь, кто за ним стоит».
Тем не менее Кикина беспокоит концентрация лишь на локальной музыкальной культуре. По его словам, в условиях ограниченной культурной жизни в городе куда важнее «привозные» артисты: «Не хватает внешней культурной подпитки — мы варимся в собственном соку. Для меня это гибельно — мне обязательно нужно куда-то выезжать, видеть какие-то фестивали, иностранных артистов. В последние два года из-за того, что ничего подобного не случается, у меня пропал даже интерес к музыке — сейчас я в основном занимаюсь организационными вопросами. В Питере я чувствовал, как у меня постоянно меняется восприятие — звука, цвета… Потому что есть культурная среда вокруг, есть привозы — культурный обмен не заканчивается на Ant To Be, Illuminated Faces и Джекиче. Каждую неделю ты слышишь нового артиста, и естественно, тебя это обогащает. Здесь, бывает, я выхожу и не знаю, куда идти, чтобы просто познакомиться с новыми людьми. Сейчас на вечеринках мы стараемся не играть — в основном играют приезжие, потому что больше всего нам нужен обмен».
112
Иван Чарушин — архитектор конца XIX — начала XX веков, работавший в стилях модерн и неоготика. Значительно повлиял на застройку Вятки и других городов губернии.