Можно назвать уральский андерграунд интеллектуальным, потому что участники групп вышли из университетской среды. И дело не только в том, что в песнях периодически используются научные термины и философские концепты. В целом содержание и форма их творчества адресованы интеллигентной публике, уставшей от классической выразительности.
В отличие от советского периода, принадлежность к андерграунду сегодня — осознанный выбор музыкантов, «подполье», которое его участники выстраивают себе сами. У андерграунда появилась своя инфраструктура. Клубная культура Екатеринбурга постоянно развивается. Сегодня в столице Урала действуют как большие концертные площадки вроде TeleClub и «Фабрики», так и более компактные залы, рассчитанные на некоммерческую музыку, вроде бара Syndrome и возникшего в 2020-м именно как андерграундная площадка клуба «КУБ». Помимо крупных музыкальных фестивалей (Ural Music Night, «Вилы», Emergenza Festival Ural, Ural Weekend) возникают самоорганизованные проекты на стыке различных искусств. Например, заметным событием последних двух лет стал фестиваль «Маргинальная ночь», прошедший в разных заброшенных пространствах города. Он объединил художников, перформеров, акционистов и экспериментальных музыкантов, в том числе и героев этой статьи. Площадками для выступления деятелей уральского интеллектуального авангарда часто становятся екатеринбургские институции, занимающиеся современным искусством: Уральский филиал ГМИИ им. Пушкина (бывший Центр современного искусства), Уральская индустриальная биеннале, галерея «Синара Арт».
Дети старика Букашкина: корни уральского интеллектуального андерграунда
Анализируемые проекты возникли не на пустом месте: у них были предшественники в местной культурной жизни 1980–1990-х. Современный уральский интеллектуальный андерграунд можно считать наследниками идей старика Букашкина и созданного им общества «Картинник».
Старик Букашкин — знаковый персонаж неформальной культуры Свердловска-Екатеринбурга 1980–1990-х — был придуман инженером-энергетиком Евгением Малахиным, самобытным художником, использовавшим эстетику народного и наивного искусства. Букашкин и его соратники из свободного общества «Картинник» исполняли свои песни в перерывах между выступлениями «настоящих» музыкантов Свердловского рок-клуба или на улицах (в 1988–1991-м они совершили турне по городам СССР)[127]. Выступления «Картинника» его участники описывали как «панк-рок-скоморох-шоу». Важно было не качество исполняемого материала (в группе практически никто не умел петь и играть), а акт публичной коммуникации и коллективного действия. Ярмарочный характер перформансов и кажущаяся простота музыки и слов способствовали тому, чтобы зрители пели и танцевали вместе с выступающими[128]. Балалайки, гитары и самодельные ударные из канализационных труб создавали плотную, какофоническую музыкальную ткань, на которую накладывалась простая и запоминающаяся мелодия, обрастающая всхлипами, вскриками или хохотом.
Но простота этих песенок была обманчивой. Используя метод двойного кодирования[129], старик Букашкин выстраивал максимально широкую коммуникацию, которая обращалась и к представителям художественного сообщества, и к непосвященным зрителям-слушателям. Начав как неофутуристский поэт и фотограф, Евгений Малахин придумал образ дворника Букашкина, чтобы подать свои авангардные эксперименты в обертке наивного искусства. В песенках старика Букашкина переосмыслены фольклорные жанры. Тоскливый, но одновременно гипнотически зажигательный плач в «Любаше»:
Моралистский эпос в «Мифе о добром и злом»:
Народная стилистика использована как оболочка для критического, абсурдистского или формалистского высказывания. Например, ироническая антиалкогольная пропаганда в форме, близкой частушке:
127
128
129
Двойное кодирование — постмодернистский прием размещения разных культурных кодов и контекстов в одном художественном поле того или иного постмодернистского артефакта.