Максим Евстропов вспоминает, что уже после переезда в Петербург участников Vovne пригласили поучаствовать в занятиях практического курса по экспериментальной музыке. «Была такая инициатива в ГЭЗ-21 [Галерее экспериментального звука], ее делали дружественные нам музыканты, Андрей Поповский, ребята с лейбла Intonema. И Саше [Маркварту] там предложили выступить на тему „Сибирский импров“. Мы не вполне понимали, что это может значить», — рассказывает Максим Евстропов и смеется. «Видимо, сибирский импров — это вы и есть», — предполагаю я. «Ну да, — соглашается Максим. — Там было так устроено, что была теоретическая часть и музыкальная часть. Мы не вполне понимали, как мы можем это все систематизировать, но все равно там выступили».
Так появляются, развиваются и исчезают локальные музыкальные явления в России — в изоляции, лишающей возможности осмысленно систематизировать собственные действия, с опорой на контекст не столько региональный или российский, для выстраивания связей с которым часто не хватает ресурсов, сколько мировой, освоенный через доступные записи. Но само творческое действие создания музыки, к счастью, этой невозможностью системного подхода никак не ограничивается. «Мы не знаем, как систематизировать то, что мы играем, но мы все равно это сыграем» — подход, возможно, не самый продуктивный для изучения его в рамках книги, подобной этой. Но в то же время без него этой книги не было бы вовсе.
Герман Скрыльников
Восхождение к безумию: эстетика разрушения и номадизм группы «Оргазм Нострадамуса»
Родился в 1994 году в городе Королев (Московская область). Статистик-исследователь, окончил магистратуру НИУ ВШЭ. Интересуется различными направлениями литературы, философии и музыки: от панк-рока до эмбиента и нойза. Публикует экспериментальные по форме и содержанию тексты в телеграм-канале «Выдуманная нелитература».
Музыка, о которой идет речь в статье: https://www.youtube.com/playlist?list=PL7f_ywlsJjeOgYMKuNVOPawxPN1T9EejN
Великие вещи остаются для великих людей, пропасти — для глубоких, нежности и дрожь ужаса — для чутких, а в общем все редкое — для редких.
Панк-рок в России — больше, чем панк-рок. С конца 1970-х во многих уголках нашей страны представители разных социальных слоев делали разную музыку, называвшуюся панк-роком, прежде всего чтобы расшевелить окружающую действительность или, как пела группа «Бригадный подряд», «размыть размеренность дней». К середине 1990-х эта волна дошла и до Улан-Удэ — затерянного между Сибирью и Дальним Востоком города, где появилась одна из самых маргинальных отечественных групп — «Оргазм Нострадамуса». Панк-рок по версии ОН отличался грязным тяжелым звучанием, эпатажными перформансами, необычной концептуальной платформой и самобытными поэтическими текстами, перекликавшимися с трудами европейских философов и писателей. Группа из Улан-Удэ записала пять студийных альбомов и распалась в 2003-м — после смерти ее лидера Алексея Фишева (Угла), но ее наследие остается актуальным и по сей день, а к идеям и поэзии Угла обращаются такие разные современные авторы, как рэпер-акционист Хаски и композитор-академист Настасья Хрущева.