Название движения отсылает к болезни головного мозга, гидроцефалии, и является метафорой разрушения разума людей от беспрекословного принятия навязываемой культуры. Основной идей движения является творческая реализация через выражение бессознательного — отрицание религиозной морали, социальных норм и традиций. Суть его в том, что человек волен жить так, как ему хочется, в узком кругу единомышленников, не подчиняясь внешним представлениям о норме и свободно выбирая между деградацией и развитием. Анархия и аморальность воспринимались участниками движения как способ противостояния правилам жизни и поведения, навязываемым обществом. В доктрине Угла «дурак — венец природы», а юродство и безумие — истинная святость. По словам Резана, «анархо-аморализм — это знамя, противопоставление будням жизни в Улан-Удэ начала-середины 1990-х»[197].
Для панк-культуры в СССР и постсоветской России характерно возникновение сообществ людей, разделявших ценности и эстетические установки. Так было и с сибирским панком, и с московским «Формейшном», возникшим вокруг группы «Соломенные еноты», и с другими андерграундными сценами. У «Гидроцефалов» было хоть и не такое многочисленное, но более ярко выраженное движение: с манифестом, идеологией и символикой. Угол хотел не просто объединить поклонников группы, но создать концептуальное комьюнити, которое чем-то даже напоминало бы секту.
В отличие от представителей анархо-панка, тяготеющих к лево-радикальной идеологии, «Движение гидроцефалов» было аполитичным. В 2000-м «Оргазм Нострадамуса» пригласили выступить на рок-акцию «Анти-Фашизм» в Иркутск — перед концертом Угол заявил со сцены: «Мы представляем здесь рупор антиэлиты. Нам похую как на левых, так и на правых. Наша идеология перпендикулярна всем вашим потугам, демагогиям и отмазкам!»[198] Перпендикулярность ко всем идеологиям выражал и символ движения — Крест гидроцефала: перечеркнутый квадрат, означающий стремление к самоуничтожению личности. Аполитичность анархо-аморалов и их борьба с навязываемой моралью вписывается в поиски новых путей развития социума, предпринятыми постмодернистами в конце XX века.
Возвращаясь к сходству мотивов песен ОН и постмодернистских концептов, можно рассмотреть деградацию как попытку избавиться от собственного тела для высвобождения жизненной энергии. Об этом Угол поет, например, в треке «Все люди сваливайте с Земли», позаимствовав образ тела как скафандра и представление о том, что люди — космические странники, у Владимира Набокова[199]. Желание избавиться от тела как сдерживающего фактора близко концепции «тела без органов», разработанной Делезом и Гваттари. Она подразумевает высвобождение человеческого потенциала, связей, влияний, взаимодействий с другими телами и потоками как на Земле, так и за ее пределами. Побег в космос можно рассмотривать как линию ускользания — еще одно понятие Делеза, которое подразумевает актуализацию связей и создание новых возможностей, перемещение в новое время с другой культурой, с другими способами жизни. Побег из текущей реальности можно интерпретировать как детерриторизацию — перемещение на неизведанную область с еще не обозначенным культурным кодом. Кстати, и концертная деятельность «Оргазма Нострадамуса», представленная как бессистемное перемещение из одного места в другое в поисках ресурсов для жизни, также вписывается в постмодернистскую парадигму номадологии.
Говоря об искусстве, отражающем инстинктивное поведение людей, на фоне уничтожения/отсутствия поведенческих/моральных/общественных норм необходимо упомянуть еще одного яркого представителя французской культуры второй половины ХХ века — писателя Пьера Гийота. Его книги, радикально обновившие язык французской литературы, были написаны под впечатлением от участия в Алжирской войне. «Эта война позволила мне писать совершенно свободно, без оглядки на окружающих. Представьте себе, что вы сидите в траншее и через секунду вашему товарищу отрывает голову, которая катится на землю, и на нее тут же набрасываются крысы. Что вы после этого будете думать о человечестве?» — говорил Пьер Гийота в интервью Марусе Климовой, которая перевела его книги на русский язык[200]. Квинтэссенцией художественного метода писателя стала книга «Эдем, Эдем, Эдем», написанная одним предложением: в ней нет ничего кроме насилия, ненависти, злости и сексуальных девиаций на фоне разрушения цивилизации из-за столкновения двух разных культур. В песнях «Оргазма Нострадамуса» Угол передает похожие ощущения от бессмысленного существования разобщенных людей на фоне крушения государства. Конечно, жизнь в Улан-Удэ 1990-х не была настолько жестокой и кровопролитной, как Алжирская война, но смена социального строя и идеологии для человека может быть не менее травматическим опытом, чем участие в боевых действиях. Похожи и методы художественного выражения авторов: они оба, пользуясь низким уличным языком, создавали радикальные тексты о насилии, разрушении личности и брутальном животном поведении. И Гийота, и Угол в своем творчестве смогли отразить катастрофичность времени и событий, непосредственными участниками которых им довелось стать.
199
200
Лукоянов Э.