«Наше радио» окончательно стало именно что «нашим», реализовав все изначально заложенные в проекте и названии потенции и отчасти вернувшись к идеям о сути и звучании русского рока, сформированным еще в 1980-е, когда популярная гитарная музыка виделась как раз продолжением или возрождением народных, национальных традиций. Из очевидных примеров — проект «Соль», в котором рок-артисты перепевали русские народные песни.
Кроме того, в начале 2010-х в слушательский канон стали включаться и имеющие изначально более субкультурную природу группы. Это можно назвать второй волной апроприации альтернативного метала: если в 2004 году группа Tracktor Bowling могла существовать на «Нашем радио» только в рамках ночных передач, то в 2011-м сразу две песни их сайд-проекта — альтернатив-метал-группы Louna — попали в итоговый годовой чарт. Таким образом альтернатива с хайгейновым гитарным звуком наконец-то стала органичной частью русского рока, чего она пыталась добиться с конца 1990-х. В «козыревскую» эпоху было несколько фальстартов, связанных с такими очевидно коммерческими проектами, как Butch или Total, которые пытались эксплуатировать эту звуковую и визуальную эстетику, но встроиться в канон они, по сути, смогли только после того, как перестали быть «модными». С другой стороны, эта новая волна тяжелых групп, актуальная для станции до сих пор, уже меньше мимикрировала под классический русский рок (в отличие, например, от того, что делал «Пилот»), оставляя за собой право на характерные жанровые приемы композиции и аранжировки (экспрессивный вокал с техниками расщепления, брейкдауны, риффовая структура гитарных партий и т. д.).
В 2013 году программным директором станции стал Семен Чайка. С одной стороны, при нем в радиопередачах стали появляться артисты инди-сцен России и стран СНГ: Theodor Bastard, «Серебряная свадьба», «Краснознаменная дивизия имени моей бабушки», — предлагавшие не «усредненный», в отличие от основного эфира, взгляд на саунд. С другой — попытки обновления станции не затронули формат в целом, а загнали его еще дальше в сторону пресловутой «русскороковости»: эксперименты в основном сводились к частичной замене треков известных групп их стилистическми аналогами и прямыми эпигонами.
«Менять формат я начал с того, что добавил в эфир новые и малоизвестные группы, по звучанию похожие на то, что уже звучало на „Нашем“. Например, если „Ленинград“ звучал на радиостанции десять раз в день, то три из них я начал ставить вместо него Distemper. То есть общее звучание эфира при этом не слишком изменилось — кто-то подумал, что это новые песни „Ленинграда“, кто-то заинтересовался. Таким образом я ввел групп двенадцать, в том числе „Стимфонию“, „Клинику“ вместо „Арии“, Patrick Cash с их „Румбой“ вместо „Мумий Тролля“.
Таким образом я раскрутил группу Сasual, которая стала победителем премии „Чартова дюжина“, поднялись группы „Гильза“, „ДМЦ“, народ стал их воспринимать»[93].
Продержался на станции Семен Чайка недолго, но его метания от экспериментальной музыки к «кондовому» и эпигонскому русскому року кажутся показательными: радиостанция понимала ограниченность созданного ей рок-канона и пыталась предпринять довольно суматошные попытки что-либо изменить.
В интервью все эти проблемы руководством станции отрицались. Единственной причиной застоя назывались сами музыканты, которые, дескать, теперь уже не создают ничего «большого» и значимого, — а также ограниченная публика, сама не желающая нового[94]. В интервью 2012 года продюсер «Нашего радио» Екатерина Сундукова жалуется Александру Горбачеву: «Что касается молодых артистов, у меня на одной руке хватит пальцев, чтобы посчитать тех интересных и ярких людей, которые в последнее время появились. Вот была эпоха „Мумий Тролля“ и Земфиры — по сравнению с ней, ничего не происходит по большому счету»[95].
Как пример новой крови, освежающей звучание станции, Сундукова приводит группы «Мураками» и «Мордор», максимально утрирующие сложившиеся к началу 2010-х типы звучания русского рока. В случае с «Мураками» это «профессиональный» эстрадный вокал (вокалистка участвовала в шоу «Голос» на Первом канале), распевные мелодии и гитарные аранжировки, близкие к глянцевому постгранжу. «Мордор» же эксплуатировал эстетику индастриал- и альтернатив-метала, соединяя ее с традиционной русскороковой вокальной подачей, то есть играл на поле очередных «русских Rammstein». Здесь же можно вспомнить группу «Оргия Праведников»: она пыталась попасть на «Наше радио» еще в начале 2000-х[96], но смогла это сделать только в 2013 году с песней «Наша родина — СССР», музыкально выдержанной в утрированном стиле «тяжелого русского рока», о котором я писал выше. Эту песню (и весь альбом «Шитрок», с которого она взята) можно рассмотреть даже как пародию на русский рок, что не помешало слушателям с ходу включить трек в первую десятку топ-500 песен русского рока всех времен.
93
[Зенкина М.]
94
Впрочем, широко распространена теория (ее среди прочего озвучивал работавший на «Нашем радио» Юрий Сапрыкин), что сетования на ограниченность публики стали следствием ориентации руководства радиостанции на так называемые «фокус-группы». Мнение о том, «зайдет» ли слушателям тот или иной артист, во многом составлялось на основе телефонных опросов, релевантность которых может оказаться достаточно спорной. Сложно понять, иллюстрировали ли фокус-группы радиостанции все категории их слушателей или же в опросах принимали участие только наиболее активные (а значит, заведомо верные «настоящему русскому року») и потому готовые на довольно долгое телефонное общение потребители.
95
Горбачев А. Продюсер «Нашего радио» о вечном Никольском, Муджусе, консерватизме и информационных пузырях // Афиша Волна. URL: daily.afisha.ru/archive/volna/archive/radio_nashe.
96
А в 2007 году Ольге Арефьевой запретили поставить в эфир песни «Оргии» в рамках передачи «Звездная смена», предложив ограничиться классическими группами русского рока, уже представленными в ротации ([Арефьева О.]