К тому моменту, когда Крит закончил свою тираду, он уже вытащил Каму на середину улицы. Она возмущенно прошептала:
— Что это с тобой? Из ума выжил? Или нервы сдают?
— Дело сделано. Мы сделали все, что нужно. У меня нет никаких причин задерживать этого человека. Я только должен был найти его.
Голос Крита дрожал, и Кама не могла не заметить этого.
Когда они добрались до лошадей, Крит не смотрел на Каму. Он не хотел увидеть в ее глазах презрение и насмешку. Но именно эти чувства светились в глазах слуг Ишад, и они обжигали Крита не хуже адского пламени.
— В чем дело, пасынок? Что, Темпус, уезжая, прихватил с собой твои яйца? — крикнул с безопасного расстояния Вис, когда Крит сел на коня.
Крит получил официальный повод для ссоры, но сейчас у него было не подходящее для разборок настроение. Потому он просто выстрелил, не целясь, и стрела звякнула о стену над головой Виса.
Кама, которая уже тоже вскочила в седло, недовольно нахмурилась.
— Нам нужно доложить о случившемся Факельщику, — сказал Крит. — Ты мне нужна. Поехали.
Кама направила свою чалую следом за тресским жеребцом Крита. Оспаривать его заявление она не стала: не было ни желания, ни сил.
Так или иначе, Крит позволит спустить на тормозах дело о талисмане, если только Кама даст ему такую возможность. Крит и сам не понимал, зачем он хотел сегодня ночью удержать Каму рядом с собой, но не собирался отказываться от этого намерения.
В Санктуарии сегодня слишком холодно, чтобы спать в одиночку. Факельщик наверняка захочет получить письменный рапорт.
Небо начало светлеть, окрашивая крыши храмов царственным багрянцем. Бандана Зипа взмокла от пота, несмотря на то, что на Дороге Храмов этой ночью было ничуть не теплее, чем на берегу Белой Лошади.
Зип разогнулся, придерживая рукой поясницу. Перед ним лежала груда камней. Теперь Зип был один. Он с руганью отослал своих парней, когда понял, что они натворили.
Или что он позволил им натворить. А все из-за Камы и Страта. Они прикоснулись к камням. Хуже того, они их все перепутали.
Остаток ночи Зип провел, пытаясь восстановить нарушенный порядок. В результате получилась лишь бестолковая груда не правильно собранных камней. Зипу никак не удавалось придать ей форму улья — именно так выглядел алтарь, когда он стоял на берегу реки.
Зип еще раз уложил три верхних камня, насчет которых был уверен. Но они вновь провалились внутрь, потащив за собой остальные, и в переулке за храмом ранканского Бога Громовержца опять образовалась куча камней.
И снова, когда камни раскатились и последний из них остановился, земля под ногами Зипа вздрогнула. На этот раз Зипа била такая дрожь, что дрожи земли он почти не заметил.
Дух был недоволен — Зип это чувствовал. Алтарь был сложен плохо. И Зипа не оставляло пугающее ощущение, что красноглазый дух изрядно разозлился, видя, в каком беспорядке оказался его дом. Больше того, Зип не был уверен, что удачно выбрал место для установки алтаря. Строго говоря, это была уже не Дорога Храмов, а скорее отходящий от нее переулок.
Если бы только парни нормально пометили камни! Если бы Кама и Страт не вмешались! Если бы только заря еще немного помедлила! Но Зип и раньше уже попадал в сложные обстоятельства. Нужно только успокоиться, и он обязательно найдет выход.
Всего камней было тридцать три. На некоторых из них наличествовали аккуратные пометки Зипа. Не может быть, чтобы невозможно было рассчитать, какие именно камни должны лежать в нижнем ряду.
Проклятие. Зипу никак не удавалось расположить камни правильно. Он сделал уже четыре попытки. И вот теперь рассвет грозил свести все его усилия на нет. Небо слегка посветлело. Начали тускнеть звезды. Потом над вершинами храмовых стен появилась полоска царственного пурпура. Сгустки красного и оранжевого пламени принялись пожирать тьму. Затем нахлынули серовато-зеленые и розовые оттенки настоящего рассвета. Скоро появятся жрецы и храмовые служки, спешащие приступить к исполнению своих обязанностей.
Зипа обнаружат в таком месте, куда илсиги всегда боялись заходить, — рядом с ранканским храмом. И тогда дух отомстит ему.
Зип прекрасно это сознавал. Его трясло от боли и слабости. Он слишком ослаб, чтобы бежать, и слишком устал, чтобы спрятаться. Словно вместе с темнотой из него уходили все душевные силы, и душа его рассыпалась, словно алтарь из камней, который Зип никак не мог сложить.
Зип присел на корточки рядом с грудой известняка и чуть не разрыдался. Он ведь хотел сделать как лучше! Он не хотел, чтобы грязные руки его подчиненных оскверняли храм речного духа. Он пытался сделать все правильно…
И вот Зип, подобно тысячам людей, до него попадавших в безвыходные ситуации, начал молиться. «Господин, — безмолвно произнес Зип, закрыв глаза и возложив руки на камень, помеченный им самим, — на замковый камень головоломки, которую он никак не мог решить. — О, господин, прости своего слугу. Меня постигла злая судьба. По своей глупости я согрешил против тебя. Прости своего слугу и помоги мне выполнить задание. Помоги твоему слуге возвести твой храм, и я принесу тебе кровь юной девственницы, глаза быка, пенис ранканского дворянина — все, что ты пожелаешь, дай только мне знать о твоем желании, и я все выполню. Помоги мне избежать неудачи и подай знак, что это место тебя устраивает». «Прежде, чем меня схватят за задницу и отволокут в тюрьму», — по-прежнему безмолвно добавил он, не раскрывая глаз.
Раздавшийся звук поверг Зипа в оцепенение. Он окаменел и мало чем в это мгновение отличался от кусков известняка, над которыми только что трудился. Он услышал цоканье лошадиных копыт по брусчатке и глухой стук подкованной обуви.
Затаив дыхание, Зип услышал кое-что еще: шуршание конского хвоста, поскрипывание кожи, звяканье удил. Вот жаба, ну я и влип!
Сейчас на него обрушится гнев Божий. Он открыл глаза и повернулся, ожидая увидеть все, что угодно: какого-нибудь дворцового головореза, солдата регулярной армии, бейсибскую воительницу, которые пожелают отвести его в Зал Правосудия за засорение территории храма Бога Громовержца. Теперь его не спасет даже должность офицера милиции. Его ждет наказание за осквернение священной земли, ведь для ранканцев земля вокруг храма является священной.
Зип открыл глаза и посмотрел прямо перед собой, на беспорядочную груду камней. Ну что ж, он сделал все, что мог. Интересно, что теперь будет с камнями алтаря, — с домом духа, — и с самим духом? Хватит ли у него магической силы переместить себя и алтарь обратно на берег реки?
А если не хватит, что тогда ждет несчастного Зипа, который ухитрился вместе со своей жизнью погубить жизнь бога?
Зип прикусил губу и, набравшись решимости, повернулся, чтобы взглянуть в лицо своей судьбе.
У него за спиной маячил одинокий всадник. В полумраке глыбой темнел силуэт лошади. Зипу показалось, что с груди лошади на него смотрит морда пантеры с красными глазами и широко распахнутой пастью, полной острых зубов.
Зип растерянно заморгал, потом понял, что перед ним вовсе не помесь лошади с пантерой, а обычный боевой конь в чепраке из шкуры пантеры. Пантера была необыкновенно большой и такой великолепной, что с нее не просто сняли шкуру, но еще и изготовили из головы чучело, и теперь стеклянные глаза сверкали так же яростно, как некогда живые.
Конь был того же цвета, что и глина на берегах Белой Лошади, с черной гривой, хвостом и черными же чулками на ногах. Узда и поводья, похоже, были сплетены из болотной травы, да и пахло от них болотом. Конь выгнул шею дугой, ударил копытом землю, и Зип только тогда обратил внимание на всадника, который тем временем уже перекинул ногу через седло.
Зип не помнил, как вскочил на ноги. Он видел лишь резкое движение, с которым воин соскочил на землю, его плащ, темный, словно предрассветное небо, и шлем, украшенный гребнем из перьев. Гребень слегка качнулся вперед, и всадник произнес: