Тупых лучей толока
На влажном сквозняке,
Оттаявшее око
Речушки в лозняке.
Вороны от надсады
Картавят по слогам.
И рыхлые посады
Снегов по берегам.
Пошла белеть берёста,
Сползает снег с куста.
Считает дятел до ста,
Потом опять до ста.
Шальных ветров ватага
Буянит по лесам...
И огненная брага
У солнца по усам.
Корысть
Скупые платят дважды. Так и знай.
И не скупись. И не держи корысти.
Ведь как её потом ни заклинай,
Как ни рядись в спасительные мысли—
Корысть себя окажет. В нужный срок.
Потребует доплаты, как расплаты.
Всё мало ей. Всё больше надо. Впрок.
Ей прежние одежки маловаты.
За всё возьмет. Загонит наповал.
Получит за провал и за успехи.
А ты недоедал. Недопивал.
Был скуп на доброту. И на утехи.
Терял себя. Потерь не перечесть.
Гонялся за корыстью до упаду.
Скупые платят дважды. Так и есть.
И поделом. И прочь от них пощаду.
Признание
Я в апостолы не рядился.
С хитрым чертом не вёл игру.
Я на этой земле родился
И на этой земле умру.
Не тщедушный сверчок за печкой,
Не пичужка в промокшей мгле—
Я хотел бы прозрачной речкой
Пробежать по родной земле.
Будет утро звенеть осокой.
Распрямится земная стать.
Я хотел бы горой высокой
В пограничном районе встать.
Окружённый цветным раздольем,
Благодарный любви людской,
Я хотел бы пшеничным полем
К горизонту припасть щекой…
Поминальная песня
Я Брест. Я стою обожжённый.
Я бьюсь за солдатскую честь.
И нету здесь, нету сражённых,
Здесь только убитые есть.
Мой дом окружён и отрезан.
Мне трудно. Опять и опять.
И если не хватит железа —
Я буду камнями стрелять.
Сквозь смертную эту свирепость,
Сквозь гиблую бурю огня,
Я крепость.
Я крепость,
Я крепость,
Потомок — ты слышишь меня?!
Вот с этого самого места,
Прощальную встретив зарю,
Я крепость,
Я крепость,
Из Бреста
Сегодня с тобой говорю.
Здесь матери наши. И дети.
Здесь нету ни ночи, ни дня.
Но кто ещё нынче на свете
Сильнее и крепче меня?!
И пусть моя доля сурова,
Я вижу за тысячью звёзд—
Я крепость,
Я крепость,
Я снова
Встаю перед временем в рост.
Ночь
Что-то мне опять не спится,
Синеву скребёт звезда.
И зачем сегодня птица
Всё считает мне года?
То притихнет. То сначала.
То собьётся. Нечет. Чёт.
Ты бы, птица, помолчала,
Не брала меня в расчёт.
Я еще — ведь вот досада—
Не сказал всего, что мог.
Не считай года. Не надо.
Не соли моих дорог.
И на что тебе сгодится
Эта самая беда?
А не то я стану, птица,
И твои считать года.
Будет сыро. Будет звёздно.
Будет ночь вершить круги.
Улетай, пока не поздно.
Тишину побереги.
Эпитафия
Здесь спит поэт, не ведавший грехов.
Стихи не грех, когда в них нет стихов!
Напоминание
Королевой когда-то слывшая,
Поднимавшая песни влёт,
Ты какая-то очень бывшая,
Вся истаявшая, как лёд.
И хоть бродит гримаска милая
На лице твоём столько лет -
Время шло, никого не милуя,
Крася русое в белый цвет.
Сколько было улыбок розданных,
Песен, сложенных в честь твою,
Но всё меньше и меньше подданных
Оставалось в твоем краю.
Стал огонь холоднее в доме.
Лето стало давно зимой.
Это все замечали, кроме
Разве только тебя самой.
Всё проходит. И быль. И сказки.
Может холмиком стать гора.
Если цвет свой меняют краски, -
Значит, время пришло. Пора.
Безделье
Не хожу я к безделью в гости.
За него я не дам гроша.
От безделья ржавеют кости.
От безделья болит душа.
От безделья мельчает мера.
Горизонты вмерзают в лёд.
И в какой-то истоме серой
Неподвижность души живёт.
И от этого день напрасен.
Ширь беззвучна. И даль слепа,
За окошком засохнет ясень.
За порогом умрёт тропа.
Тощий колос раскинет руки.
Затуманится дом тоской.
И придут в изумленье внуки
От такой наготы людской.
Нет, не звал я безделье в гости,
За него я не дам гроша.
От безделья ржавеют кости.
От безделья болит душа.
Из дневника
Кляну себя за многое,
За то, что на пути