— Вот и «чудесно. Твое описание мне очень понравилось. По крайней мере, моя кожа в идеальном состоянии. Да?
— Не стану спорить.
— А повод для спора в данном случае отсутствует. Ну, давай прощаться, или ты разоришься на телефонных разговорах.
— Я целую тебя, моя идеальная трещотка. До завтра.
— И я тебя целую. Пока, милый.
Николас прилетел пятнадцатого ноября, но еще несколько дней их общение продолжало оставаться телефонным; он не вылезал из каких-то деловых разъездов и был слишком занят, чтобы выкроить хоть час. Полин уже не осмеливалась морочить ему голову подробным описанием своих переживаний: чрезмерное напряжение двух последних недель Николаса явно утомило и раздражило. В четверг он позвонил утром и сухо сообщил, что около двух часов освободится, и будет готов принять ее и посмотреть окончательные варианты буклетов и макеты обложек. Полин лихорадочно начала прихорашиваться, но тут снова зазвонил телефон.
— Полин? Привет, это Марша. Босс сказал, ты сегодня приедешь. Я хотела предупредить: у него четырнадцатого был день рождения. Он никогда об этом не говорит и не принимает от сослуживцев даже невинных подарков, но поздравить его можно — по возможности самыми тусклыми и дежурными словами.
— Ох, Марша… Знать бы заранее… Ладно, спасибо, что поставила в известность.
Положив трубку, Полин предприняла отчаянный мозговой штурм. От других он может сколько угодно не принимать никаких презентов, но она просто обязана что-то ему преподнести. Может, диск с хорошей музыкой? Идея неплоха. Полин почти утвердилась в ней, но затем ее мысли приняли другое направление. Через месяц, на Рождество, она подарит ему диск с какими-нибудь старомодными блюзами — это будет мило и своевременно. А сейчас нужно нечто посвоеобразнее. Уж если ее слова и чувства стереотипны до оскомины, то хотя бы подарок должен быть оригинальным. По словам Марши, он коллекционирует кактусы. Вот! Она приобретет самую необычную и диковинную колючку. В конце концов, это не марки и не монеты: пусть даже окажется, что такой сорт у него уже есть, — все равно двух одинаковых кактусов не бывает.
Расхаживая через час по специализированному цветочному магазину, Полин то и дело издавала потрясенные возгласы, громко выражая свое изумление. До сего момента она была наивно уверена, что все толстые игольчатые сардельки болотного цвета зовутся просто кактусами. Она понятия не имела, что некоторые из них именуются ехиноцереусами, а другие маммиляриями. Впрочем, они ее не воодушевили. Внимание Полин привлекли лобивия изменчивая красно-белая и ребуция седая изящная — собственно, именно названия и потрясли ее воображение. Продавец долго объяснял ей, что сейчас кактусы не производят должного впечатления: любоваться на них следует, когда они цветут (дивными алыми цветами), а происходит это весной, да и то не каждый год. Выслушав его, Полин решила: от седой, пусть и изящной ребуции веет некоей безысходностью, в то время, как изменчивая лобивия вдохновляет на определенные свершения. Она категорично указала на нее пальцем и игриво подмигнула пухленькой бутылочно-зеленой лобивии, украшенной россыпью длинных мягких игл.
Около двух Полин появилась в приемной Николаса с пакетом в руках. Она была с головы до ног выдержана в фиалковых тонах, призванных преисполнять сердце пылким энтузиазмом и романтическими устремлениями. Марша выглянула из-за компьютера:
— Полин! Скажи честно, давно у тебя выключен мобильник?
— Ох… У него ведь села батарейка. Совсем из головы вон. Утром он пищал, и я собиралась его подзарядить, но потом отвлеклась… А что?
— Босс тебе звонил, и я звонила, но все без толку. Мы хотели предупредить, чтобы ты не приезжала. У него началось совещание — совершенно неожиданно, раньше времени. Это часа на три. Он не сможет тебя принять.
Полин потопталась на месте и безнадежно посмотрела на пакет с лобивией. Ее подарочный рейд, показался дурацким и бессмысленным.
— Мне разворачиваться и убираться восвояси?
И без того круглые очки Марши от сочувствия округлились еще больше.
— Подожди. Вообще-то я не должна их беспокоить. Но я сообщу, что ты здесь.
Через минуту Николас вышел из кабинета, стремительно приблизился к Полин, взял ее за локоть и решительно повлек из приемной в коридор. Полин испуганно молчала и моргала накрашенными ресницами, ожидая обвинений в несобранности и безалаберности, но, похоже, Николас был настроен на исключительно лаконичный деловой лад.
— Не открывай рот и слушай. У меня только тридцать секунд. Я виноват, что заставил тебя приехать. Обстоятельства переменились, но все равно: принимаю всю вину на себя. Получилось некрасиво, прости. Далее. Я позвоню тебе сегодня вечером, но вряд ли больше чем на пять минут. Понимаешь? К выходным я надеюсь полностью освободиться. Очень прошу тебя ничего не планировать на вечер воскресенья. Я хочу, чтобы ты приехала ко мне. Вот. Это информация, все комментарии потом. Прости еще раз, но я должен идти — ради бога, включи телефон и дождись моего звонка.