На вершине
Гитара и балалайка
Послесловие
Мозаичное панно
В поэзии по одному произведению автора практически невозможно определить степень его таланта. Чтобы оценить уровень мастерства, мощность воздействия на читателя, необходимо как минимум несколько десятков, а то и больше, стихотворений: выстраданных, пережитых, наполненных авторским неравнодушием.
Зачастую, читая новый поэтический опус, сталкиваешься с ощущением, что тот или иной поэт «утонул» в одной теме, не имея возможности сделать шаг в сторону, как будто крутит старую дребезжащую шарманку. Одна и та же мелодия, надоевшая до зубовного скрежета. Воистину радуешься, захлопывая томик с подобным произведением.
Зато сколько удовольствия предстоит читателю, когда он находит сборник стихотворений, вмещающих в себя ритмическое разнообразие, историческую правду, новый взгляд на обыденные вещи! Автор с мудростью много повидавшего человека и «детской» яркостью восприятия мира щедро делится всем, что его заботит и волнует. Михаил Руушан, по моим ощущениям, бежит от вычурности строфы как от огня. Его строфы максимально приближены к разговорной речи, он как бы впускает нас в своё внутреннее пространство, не заставляет, но просит смотреть на мир его глазами. По отдельности каждый стих не претендует на Нобелевскую премию по литературе, но вместе его стихи создают яркую картину современной жизни этаким флёром ностальгии по прошедшему и невозвратному. Иной раз кажется, что он слишком вольно обращается со стихосложением, нарушая те или иные правила поэтики. Но если вымарать редактурой эти шероховатости, то пропадает голос автора, его индивидуальность, будут убиты напрочь живость и очарование стиха. Творчество Михаила Исааковича нужно оценивать, как бы рассматривая большое панно, воспринимая объёмно, на расстоянии. К нему нельзя подходить слишком близко, рассматривая какую-либо деталь, размышляя, из чего это сделано или что здесь не так. Мы много раз с ним спорили по поводу той или иной фразы. Он всегда «цеплял» своими строками что-то в моей душе. Обязательно находилась в строфе идея или образ, смирявшие мои гневные филиппики. Он находил доводы, побуждающие согласиться с данной им трактовкой написанного, и подтверждал своё право быть максимально свободным в стихе. Он убеждал меня, что самобытен, узнаваем, но в то же время ненавязчив, верен своим идеалам и не фанатичен в отстаивании их. Словно хороший музыкант в оркестре слышит других исполнителей, как серьёзный художник видит не статичную фотографию, а картину, несущую в себе идею, символ, загадку.
Нередко в городе взгляд натыкается на образчики современного искусства. «Граффити» – ломаные линии, нарочито мрачные или ядовито яркие. Они притягивают взгляд, но и вызывают душевное отторжение. И чудом видится панно, настенная роспись в более классической манере, с хорошо подобранной палитрой, правильно соблюдёнными пропорциями, грамотно прописанным объёмом. Перед таким панно вы и стоите, дорогой читатель. Здесь всё понятно, знакомо и просто. Может быть, кое-где и дрогнула кисть, но именно эта книга останется в вашей памяти, а вычурность и словоблудие других моментально забудется. Так картины Модильяни и Шагала вызывали при жизни художников резкую критику, но мы чтим за близость их картин нам, за их сердечность. Очень надеюсь, что стихотворения Михаила Руушана подарят вам много приятных минут, добрых эмоций, возродят подзабытые воспоминания детства и юности, подлатают душевные прорехи. Он весь в этих строках. Очень надеюсь, что вы станете настоящими друзьями.