– Нет, – поспешно сказал я, решив попробовать всё-таки выехать на вранье: – но я полагаю, что именно она получательница моего груза, вот и спрашиваю, всё ли с ней в порядке, не отстала ли…
– Не волнуйтесь. Мне показалось, что у нее многообещающие отношения с… А впрочем, я не намерен обсуждать чужую личную жизнь.
– Вы знаете, куда они направляются дальше?
– Знаю. И скажу вам. И, разумеется, обеспечу транспортом. Мне будет приятно исполнить свой долг и помочь Родине… Но сначала я прошу вас остаться за этим столом и вкусить простой солдатской пищи. Я уже жаловался вам, что здесь редко доводится встречать интеллигентных собеседников. Особенно, если в их числе столь прекрасные барышни… – он галантно поклонился Наде, – которые, к сожалению, до сих пор не имели возможности представиться. Это так бестактно с нашей мужской стороны, не так ли, товарищ подполковник?
– Я Надя, – вежливо пропищала девушка.
– Удивительное совпадение, – усмехнулся Романопоклонский. – Возможно, вы оба сможете задержаться здесь на некоторое время?
Мы вновь переглянулись. Долгие визиты в мои планы не входили, а вот у гедонистки Нади зажглись глаза.
– Умоляю вас, – продолжал генерал, – не принимайте никаких решений, пока я не раскрою вам все перспективы нашего знакомства.
Он поднял руку, и тут же молодчики за его спиной молниеносными движениями лязгнули затворами и взяли нас на мушку. Мы замерли в недоумении.
– Вот так, – сказал наш неожиданный захватчик, – прошу вас сидеть смирно и ни о чём не беспокоиться. А мне следует объясниться.
– Товарищ генерал-лейтенант!.. – протестующе начал я, но тут же был прерван успокаивающим жестом:
– Отставить, подполковник. Называйте меня Вениамином Михайловичем. Я не люблю условностей, и поэтому расскажу вам о причинах своего вызывающего поведения открыто и без утайки. А дальше вам уже самим предстоит решать, как вы поступите. Посмотрите назад.
Он нажал на кнопку, прикрепленную к столешнице, и за моей спиной раздался скрежет какого-то механизма: изогнувшись всем телом, чтобы не вставать со стула и не усугублять наше незавидное положение (Наде оказалось достаточно просто повернуть голову), я увидел, как стена зала раздвигается, явив нашему взгляду еще одно помещение. Открывшаяся комната была залита светом белых ламп; её стены были сплошь обиты темной кожей, а посреди стояло странное и угрожающее устройство, напоминающее одновременно гинекологическое кресло и слесарный верстак, сверкающее хромом и опутанное паутиной кожаных ремней. Рядом расположился стол, утыканный непристойно вздымающимися инструментами фаллической формы. Я не мог поверить глазам: дело принимало совершенно неожиданный поворот.
– Рядовой Пипырченко! – тем временем гаркнул генерал. Мы повернулись на его окрик; безответный солдат уже возник у плеча старика. – Вот что, милый: у господина подполковника в кармане пистолет. Достань-ка его, да побыстрей.
Трясущийся Пипырченко робко приблизился ко мне, провел рукой по кителю и вынул из кобуры оружие. Помялся и положил его в центре стола. Генерал согласно кивнул и продолжил:
– Я командую этой частью пятнадцать лет. Она крайне обширна и играет важнейшую роль в обороне Отечества, но, к сожалению, совершенно секретна и закрыта на вход и выход абсолютно для всех – кроме, разумеется, таких важных гостей как вы или сам Президент. Всё это время я не ступал за ворота, и не видел никаких людей, кроме зеленых – я имею в виду цвет формы – контрактников. Да, отсутствие приятных собеседников печалит меня, но главные тяготы нашей суровой службы связаны с категорической депривацией общения с прекрасным полом. Мы с сослуживцами организовали небольшой клуб, – он указал вглубь загадочного зала, – и с грехом пополам – буквально – выкручиваемся сами, но, признаюсь, эпизодические встречи с женщинами дарят нам настоящие праздники духа и тела, и воспоминания о них потом долго скрашивают пресные мужские развлечения зимними вечерами. Так что, прекрасная мадмуазель, я буду горд и счастлив, если вы согласитесь составить нам партию.
Я пока еще ничего толком не понимал, но Надя, кажется, лучше разобралась в происходящем: она задумчиво теребила пальцами губу, поглядывая то на меня, то на Вениамина Михайловича. Тот же, глядя на наше молчание, вздохнул и заговорил решительней:
– Ну вот что, дорогие мои. Я уважаю свободу выбора и воли, и поэтому передаю право определяться вам самим. Альтернативы следующие: юная леди может сейчас же пройти в комнату за вами, и там целиком сдаться на милость моих помощников, – он кивнул на застывших с автоматами наизготовку офицеров. – В таком случае я гарантирую полное содействие на вашей дальнейшей дистанции: покажу дорогу, дам самолёт и так далее. Завтра будете на месте. Либо же, если вы откажетесь… Не знаю, как вас убедить не делать этого. Думаю, мы вас просто застрелим и дело с концом. Да, забыл добавить – девушка может быть абсолютно спокойна: обычно мы обходимся без серьезных травм. Я имею в виду, конечно, физические последствия. Ну же, что вы выбираете?