Я открыл было рот, чтобы послать его ко всем чертям, но Надя, опередив меня, вдруг произнесла:
– А я согласна.
С удивлением повернувшись к ней, я увидел, что её рот изгибается в загадочной улыбке, а глаза поблескивают хитрыми огоньками. Не отвечая на мой взгляд, она сочла нужным пояснить генералу:
– Сергей Куприянович, я искренне сочувствую вашим заботам. Так уж вышло, что я – горячая поклонница любви, и мне будет приятно – во всех отношениях – поделиться этой любовью с вами. И совсем даже несложно…
– Богиня! – восхищенно причмокнул губами генерал. Надя польщенно склонила голову.
– Прошу вас только об одном. Если завтра, как вы обещали, мне предстоит увидеть самого президента, то я хотела бы быть в форме. Скажите, ваши… друзья имеют хоть каплю снисхождения к слабым женщинам?
– Сомневаюсь. Но я могу попросить их не оставлять следов на вашем лице, чтобы вы были всё так же прекрасны.
– Благодарю вас, этого будет вполне достаточно… И еще одна просьба: дайте мне минутку времени, чтобы успокоить бедного Максима Анатольевича. Он чересчур волнуется за меня.
Она жестом остановила меня, уже готового вмешаться в этот шизофренический диалог, и зашептала в ухо:
– Дурень, не вмешивайся ни во что и не ссы. Пизда у меня крепкая и ко всему привычная, ничего со мной не случится. Ты хочешь, чтобы этот маразматик нас грохнул? К тому же, – тут она обиженно сощурила глаза, – от тебя, истукана, ничего не добьешься толком, завидуй теперь и смотри, чего ты себя лишил!
Я пытался было возражать, так же шепотом (наверное, со стороны мы смотрелись нелепо), но от волнения никак не мог найти нужных слов. Мои отчаянные потуги прервал гнусный Сергей Куприянович:
– Максим Анатольевич, я понимаю ваши сомнения в этичности происходящего, но позвольте уточнить: у меня сложилось впечатление, что вас с Надеждой не связывают личные отношения. Так ли это?
– Так, – ответила за меня девушка. Я, стиснув зубы, тоже кивнул.
– Тогда почему же вы отказываете ей в праве решать самой? Мне кажется, она рада этому нечаянному приключению, и нам с вами остается лишь подчиниться её выбору. Вы согласны со мной?
– Не занимайтесь демагогией. Вы прекрасно понимаете, что она согласилась просто потому, что вы угрожаете ее убить.
– Ах, прекратите. Я прекрасно вижу, что решение нашей гостьи обусловлено не насилием, а желанием… Хотя одно другому не мешает, хе-хе. Надежда моя, произнесите ваше согласие ещё раз, громко и чётко, и покончим с этим.
– Я полностью готова.
– Ну что, убедились? На этом предлагаю считать наши разногласия исчерпанными. Надя, отпускаю вас с господами офицерами. Нет, постойте, невежливо лишать вас угощения. Впрочем, есть не советую, мало ли что, а вот выпить вина или даже более крепкого напитка – настоятельно рекомендую. Рядовой, наполнить бокал дамы!
Мои моральные страдания никого больше не интересовали. Криво ухмыляющийся солдат подскочил к Наде с бутылкой, она в ответ галантно улыбалась ему. Генерал отечески кивал, глядя на эту сцену. Лица его приспешников слегка оттаяли и очеловечились: кадыки их синхронно дёрнулись вслед за Надей, глотающей залпом коньяк. Они отставили свое оружие к стене, с двух сторон подошли к девушке, с притворным испугом осмотревшей снизу их крепкие фигуры, и увели её в помещение за моей спиной, цепко взяв за плечи. Сергей Куприянович вновь обратил внимание на мою персону:
– Не дуйтесь, товарищ подполковник. В жизни часто бывает, что кому-то приходится страдать, когда прочие получают наслаждение. При этом очевидно, что страдаете здесь только вы, а остальные радуются жизни полной грудью, как ваша чудесная спутница… Я полагаю, что она доставит нам немало приятных минут. Вам стоит гордиться её самоотверженностью. Садитесь поближе ко мне, будем смотреть вместе.
Я заставил себя разлепить губы:
– Нет уж. Я предпочитаю всего этого не видеть.
– Вы правы! Как же я сам не догадался! Действительно, ловить слухом происходящее – а здесь прекрасная акустика, – намного волнующе, чем довольствоваться банальными визуальными ощущениями. Знаете, я бы с удовольствием поменялся с вами местами, вы большой оригинал… Не хотите? Ну ладно.