– …то останется следующее. Человеческое сообщество, согласно мизантропу Шопенгауэру, кошмарно атомизировано. Вообще нет никакого общества, а есть набор изолированных индивидуальностей, которые мало того, что фундаментально не способны воспринимать друг друга – они даже не могут нормально осознать самих себя. Более того, это трагическое непонимание собственной природы, неумение ей управлять, мучительное одиночество, происходящее от невозможности единения с другими людьми, приносят бедному индивиду Шопенгауэра нескончаемые страдания. Единственная доступная радость в жизни – это горькое саморазрушение, облегчение, испытываемое разумом от того, что он сложил с себя ответственность за неподвластную ему собственную суть и оставил её биться в смертельном галопе. Понимаете? Мне кажется, декорации вокруг нас с вами, – он обвел рукою зал, особенно акцентировав внимание на происходящем за моим плечом, – служат прекрасной демонстрацией правоты этого тезиса. Если бы я хотел просто поиграть эрудицией перед вами, то ограничился бы этой ситуативной иллюстрацией. Но всё несколько сложнее…
Я почти не воспринимал его слова, тревожно прислушиваясь к звукам сзади. Там уже несколько минут раздавалось утробное вибрирующее мычание, периодически прерывающееся надсадным кашлем и всхлипами. Мужчины при этом разражались издевательским хохотом. Душат они её что ли, сволочи?.. Сергей Куприянович заметил, что я отвлекаюсь.
– Не надо переживать, – успокаивающе заметил он, – с вашей подругой, в конечном итоге, всё будет в порядке. Даю вам слово… ну пусть офицера, хоть я и генерал. И вот ещё: разумеется, как и любому человеку, достигшему высокого воинского звания, мне доводилось убивать людей. Но не в этой комнате, поверьте… Выпейте снова, умоляю вас.
Выполнив его просьбу, я, чтобы заглушить доносящиеся хрипы, непроизвольно включился в светский тон беседы:
– Я готов согласиться насчет одиночества, хотя мне кажется, что вы зря приплетаете сюда этого вашего философа. Все это до зевоты банально… И скажите на милость, почему это человек не способен понять себя или других? Например, я сейчас, к моему огорчению, слишком хорошо понимаю состояние несчастной Надежды, которую мучают по вашему приказу эти дегенераты. Хотя сам, как вы догадываетесь, не имел аналогичного опыта.
Сергей Куприянович уважительно прикрыл глаза:
– Вы зрите прямо в корень, дорогой друг. Я не ошибся в вас. Именно к этому я и подвожу, но вы опережаете мою мысль… Прошу простить меня, старого человека, за ещё одно необходимое отступление. Я хочу, чтобы вы лучше поняли мои мотивы, тогда, возможно, мы обретем друг в друге единомышленников.
Кто-то из насильников хищно зарычал, а девушка издала судорожный хлюпающий вздох и затихла. В воцарившемся безмолвии веско зазвучали слова генерала:
– Почему же человек не может осознать ни себя, ни окружающих? По Шопенгауэру, природу человека составляет некая субстанция, или, скорее, энергия, название которой на русский безграмотно перевели как «воля». Это движущая сила, устремление, активное и самостоятельное желание, заставляющее человека существовать, действовать, и, в конечном итоге, от этого страдать. Сам человек, представляющий собой видимую оболочку этой силы, а, фактически, полностью состоящий из нее, неспособен с ней отождествиться или даже каким-либо образом осознать её, поскольку воспринимает её не непосредственно, а через сознание и органы чувств. И человек всю жизнь считает себя могучей волей, хотя на самом деле является всего лишь жалким представлением.
– А вот теперь уже непонятно, – честно признался я. В голове слегка шумело от выпитого.
– Это просто, если использовать аналогию. Вот представьте себе, что вы смотрите телевизор. Вы отчетливо видите, что он квадратный, что сбоку у него разноцветные крутилки, а сверху топорщится антенна, что он издает звук, а на выпуклом экране мелькают световые пятна, воспринимаемые вами как какой-то сюжет. Иными словами, вам кажется, что вы смотрите телевизор и понимаете, что он вам показывает, но в действительности вы всего лишь смотрите на ящик с кинескопом и стенками из шпона. Иллюзию причастности к цельному изображению вам дают ваши органы чувств и нейрофизиологический интерпретатор сознания. Но для большинства людей совершенно невозможно понять не только природу телевизора, но и природу телевидения, его мотивы и побуждения, заставляющие раз за разом закладывать вам в мозг информационные картинки. Всё это пока довольно тривиально, не так ли?