“Верно. Виноват, Надя, очень уж надоедливы эти либеральные крикуны. Они все вместе, разумеется, не стоят и одного волоса на вашей голове, наполненной правильными мыслями. Но послушайте… Вот они говорят: хотим больше прав, дайте правá. Ладно, отвечаем, дадим. А они говорят: а теперь дайте справедливое общество. А что это такое, спрашиваем? А в ответ невнятное мявканье. Типа, чтобы всё по-честному и никому не было завидно. Но это же субъективные категории, Надя – завидно, обидно… Что за детство!”
Он жестом подозвал улыбчивую девушку в фартучке (я оглядела её с некоторой ревностью) и вполголоса попросить налить еще сока. Пока В.В. отвлёкся, я попыталась незаметно присмотреться к меню, но не успела ничего выбрать: официантка вернулась с графином, В.В. отхлебнул из бокала и продолжил:
“А между тем, основы устройства самого справедливого общества очень легко формализовать на ясном, почти математическом языке. Есть тут у нас один э-э-э-… внештатный советник, бородатый такой. Цены бы ему не было, если бы не пристрастие к бутылке. Но голова у него пока работает как надо. Так вот, он сформулировал очень просто: справедливое государство есть такое, в котором наилучшим образом соблюдается баланс прав и обязанностей. То есть права и обязанности должны быть сопоставимы качественно и количественно, понимаете? Если от человека требовать ровно столько, сколько ему давать, не больше, но и не меньше, то он будет абсолютно удовлетворен своей ролью в обществе и в жизни в целом – особенно если будет видеть, что и со всеми остальными поступают ровно так же. Вам не скучно следить за моими рассуждениями?”
“Что вы, что вы! – откликнулась я горячо. – Очень интересно. К тому же, мне и впрямь важно понять, как вы сами ко всему этому относитесь”.
Признаться, Дневник, я немножко слукавила. Во-первых, проголодалась, а рыться в меню и заказывать блюда на фоне такого глубокомысленного разговора мне казалось невежливым. Во-вторых, в открытом бунгало, несмотря на все эти штучки с теплым воздухом, было все же зябко, и я уже начала жалеть, что натянула коротенькое платьице с колготками, а не что-то более серьезное. Сам В.В., кстати говоря, предусмотрительно надел солидный мохнатый свитер с высоким горлом, и явно не мерз – наоборот, его щеки горели от румянца. И вообще я бы предпочла поболтать не о политике, а о нем самом – как он живет, что думает… Но постепенно его речь, которая становилась все более эмоциональной (видно было, что человек говорит о наболевшем), увлекла меня всерьез. Более того, далее он принялся рассказывать такие удивительные вещи (погоди, Дневник, дойду и до них), которые поразили меня до глубины души. Так что я сегодня, наверное, до кровати не доберусь – буду записывать всё-всё аккуратненько, слово в слово, как было сказано.
“Хорошо. Редко, знаете ли, удается выговориться, особенно с таким приятным собеседником… то есть собеседницей. Скажу без ложного пафоса, что искренне считаю демократию самым прогрессивным и правильным государственным устройством – без всяких лукавых оговорочек в духе Черчилля. Право на управление своей жизнью посредством демократии – священное право народа, и никто и никогда не посмеет на него покушаться. Но что взамен? Какова должна быть обязанность, уравновешивающая это фундаментальное право?”
Я пожала плачами:
“Может быть, обязанность уважать и поддерживать государство, которое они сами создали?”
“Почти! Вы молодец, Надя, мы мыслим с вами в унисон. Чувствую, мы сработаемся…”
Я вспыхнула от этой неожиданной похвалы и опустила глаза. А он все рассказывал:
“Вы историк – верно? – и знаете, откуда растут корни современной демократии. Так?”
“Из Древней Греции” – прилежно, как школьница, ответила я.
“Да. В античных полисах свободные граждане (их, правда, там было немного) имели все права, какие только можно. Особенно по сравнению с… негражданами? Плебеями?”
“Метэками” – подсказала я.
“Да, метеками. И рабами. И женщинами, если не ошибаюсь. Неважно. Но взамен они имели одну главную обязанность. Отдать жизнь за полис. Взять копье и щит и сложить голову в бою с варварами. Право в обмен на жизнь – вот элементарная и пугающе понятная формула справедливого демократического общества. Вы задумывались об этом?”
“Я, Владимир Владимирович, даже сдавала реферат как раз вот по этой теме. На отлично”.
“Не сомневаюсь…”
“Только вот… – я не к месту решила блеснуть эрудицией, – потом же в Европе придумали способ куда гуманнее – право в обмен на имущество… Отсюда весь парламентаризм – собирались лендлорды в палате и решали, на какую войну королю дать золота, а на какую нет”.