Вот как, подумал я, а вслух недовольно пробурчал:
– Ну что ж, давайте тогда работать, да побыстрее. Пройдемте.
Толстяк кинулся открывать мне дверь, чуть не кланяясь. Не знаю, как в этой сцене смотрелся я, а он точно переигрывал: никого он не боялся – ни бога, ни чёрта, ни московских ревизоров, – или за кого он там меня принял…
Территория промзоны гармонично вписывалась в уже знакомые мне пейзажи рабочего местечка Мантурово. За забором раскинулась необъятная, покрытая растрескавшимся бугристым бетоном площадь, по которой тут и там были разбросаны редкие одно– и двухэтажные корпуса. Как минимум, половина из них безрадостно смотрела на меня выбитыми окнами и вообще имела вид заброшенный и нежилой. В углу забора приткнулась котельная с цифрами «1934» на низкой закопченной трубе, плюющаяся жидким паром сквозь щели в темных кирпичах и раскинувшая по всему заводу щупальца труб с обвисшими лохмотьями стекловаты. В другом углу виднелась пожарная часть с башенкой каланчи, рядом с которой неровной шеренгой стояла побитая жизнью и ржавчиной военная техника: транспортеры без гусениц, древние танки с поникшими пушками и оторванными люками, и даже, кажется, стратегический ракетоносец с несчетным количеством огромных спущенных колес вдоль бортов. Архитектурной доминантой на всем этом постапокалиптическом пространстве (впрочем, не обладавшем даже мизерной эстетикой декаданса и больше всего напоминавшем свалку металлолома и отходов строительного производства) было чудовищных размеров сооружение, растянувшееся у дальнего забора, и вздымавшее свои сплошные, без окон стены, на высоту двадцатиэтажного дома. К этому, по-видимому, ангару или цеху, подходила железная дорога, исчезая в распахнутых настежь исполинских воротах. Оттуда доносился страшный грохот, но что происходило в недрах ангара, видно не было, потому что проем ворот был затянут вырывающимися изнутри клубами дыма.
– Что это у вас? – показал я на здание.
– А, это? Это наша гордость! Боевые ракетные железнодорожные комплексы – слышали? Вот, возрождаем тему. Пока в инициативном порядке, потому что наверху, – он смешно подмигнул и ткнул пальцем в небо, – до поры притормозили. Но ничего, мы и сами справимся… А шум, потому что ребята котел рихтуют, наверное…
– А где все остальные? Почему нет никого? – я обвел широким жестом безлюдную площадь.
– Так сейчас всех соберём! Всех-всех позовём, кого надо…
Произнося эти слова, он подвел меня к широким дверям длинного кишкообразного строения, имевшего вид бетонного цилиндра, наполовину закопанного в землю. У входа была прилеплена красная лаковая табличка с надписью «Арсенал». Слизень достал пучок ключей, отпер амбарный замок и, распахнув дверь, впустил меня внутрь. Вглубь вёл полутемный коридор, с двух сторон уставленный складскими стеллажами с пыльными дощатыми ящиками – вид у них был таким, словно они простояли нетронутыми на своих местах, по крайней мере, лет тридцать. Мой провожатый протиснулся между мной и полками, оказавшись впереди, и вприпрыжку подскочил к дверце с надписью «Материально ответственный», видневшейся в конце прохода. Я последовал за ним.
Это был кабинет, просторный, но пыльный, заставленный шкафами со стопками расползающихся бумажных папок. Бумаги были навалены и на шкафах, и на письменном столе, оставляя лишь небольшое свободное пространство, на котором красовалась дымящаяся кастрюлька с борщом и гранёная стопка – пустая. Бутылки, правда, видно не было. Всеволод Рудольфович всплеснул руками:
– Ох, виноват, товарищ подполковник, не ждали мы вас, не успели подготовиться… Вот, трапезничал чем бог послал, – он ловко закрыл кастрюлю крышкой и убрал на подоконник, а стопку воровато спрятал в карман брюк. – Вы сами-то успели пообедать с дороги?
– Давайте приступим к делу, – строго ответил я, брезгливым выражением лица демонстрируя, что рюмка и её исчезновение не прошли для меня незамеченными. – Где блок?
– Минуточку, минуточку… – он схватил трубку телефона, покрутил диск и пробормотал в микрофон: – Корней Петрович, зайди.
Потом искательно посмотрел на меня и попросил:
– Документики ваши позвольте, а?..
Я протянул ему доверенность и офицерские корочки. Внимательно все изучив, Слизень вернул мне документы и вдруг вздохнул:
– Да, все правильно. Сейчас будем принимать или отдохнете, может, сначала?
– Давайте-давайте, чего ещё ждать.
Вздохнув еще раз, Всеволод Рудольфович подошёл к сейфу, загремел ключами и извлек на свет зеленый металлический футляр с переносной ручкой, напоминавший миниатюрный снарядный ящик. Рядом легли акт и накладная. Поколдовав с защёлками, Слизень откинул крышку футляра и показал мне содержимое: