После этого Фоскатт стал очень спокойным. И когда он победил на Турнире, то отправился к Гаммажу. Но что же он обнаружил в Логовищах?
Фуртиг повертел в пальцах охотничьи когти и подумал о том, что могло случиться завтра; он должен забыть о Гаммаже и подумать о собственном будущем. Чем ближе становился час схватки, тем мрачнее казалось все вокруг. Хотя он знал, что как только выкрикнут вызов, то бросится в бой, не думая ни о чем. Тут уже было не до размышлений. Жизненная сила сама бросала его в схватку с противником.
С давних времен существовал обычай, что одно племя не должно разглядывать другое, поэтому обитатели пещер разошлись по своим убежищам, а гости расположились в повозке. Поэтому Фуртигу не удалось долго пробыть в одиночестве. В пещере с ним заговорила его семья.
– Только не поддавайся на жеребьевку.
Фал-Кан и двое из менее старых из Народа отвели его в сторону, чтобы дать ему наставления, хотя ему очень хотелось побыть одному. Ведь это же очень скверно, когда у тебя в мозгу вертится предсказание о том, что может с тобой случиться, не говоря уже о том, чтобы выслушивать советы от тех, кто явно сомневается в твоей победе. Фал-Кан говорил так, будто мог повлиять на выбор соперника.
– Верно, верно, – сказал Фуджор, вылизывая то место, где у него не хватало пальца, словно от этих действий у него вырос бы новый. Фуджор был покрыт очень густой шерстью, как никто другой в пещере, и часто ходил на четырех лапах.
– Там есть трое без когтей, – продолжал Фал-Кан. – Твое оружие, воин, будет отличной добавкой в сражении против них. А хорошее оружие для многих куда ценнее любой самки.
Фуртигу захотелось снять бряцающие сокровища с ремня и куда-нибудь их спрятать. Но это запрещал обычай. А когда его вызовут, у него уже не будет времени куда-нибудь убежать, чтобы спрятать когти. Однако, несмотря на свое отчаяние, он осмелился заговорить со Старейшинами. В конце концов, Фал-Кан и Фуджор некогда выходили с Турниров победителями. Возможно, они что-нибудь посоветуют ему?
– Как вы думаете, Старейшины, если буду побежден, когти, унаследованные мною от отца, достанутся кому-нибудь из моих соперников? Если такое вдруг случится, не могли бы посоветовать мне, как избежать этого?
Фал-Кан критически посмотрел на молодого соплеменника.
– Победу определяет только воля Предка. Но ведь ты быстр и ловок, Фуртиг. К тому же, ты успел многому научиться от нас. Мы делали все, что от нас зависит. Посмотрим, сможешь ли ты последовать нашему примеру.
Фуртиг замолчал. Наверное, ему следует просто уйти от них. Да, оба были Старейшинами (хотя Фуджор считался таковым по возрасту, а не по уму). А Фесан всегда молчал в присутствии Фал-Кана.
Остальные молодые были еще совсем юнцами и участвовать в Турнире сейчас не могли. В последнее время в пещере Гаммажа жило больше женщин, чем мужчин. А после каждого Турнира женщины уходили в пещеры победителей. Так что семья уменьшалась с каждым сезоном. Возможно, с ней может случиться то же самое, что с пещерой Рантиа, находящейся на более низком уровне, где в клане в конце концов остались только одни Старейшины и Выбирающие, слишком старые для рождения детей. Да уж, гордый род основал Гаммаж…
Фуртиг медленно поедал пищу из миски. Доев, он добрался до своего лежака и свернулся клубочком, чтобы заснуть. Ему очень хотелось, чтобы побыстрее наступило утро и наконец-то решился исход его схватки, в котором он был отнюдь не уверен. Из темноты до него доносился приглушенный шепот его двух сестер. Завтрашний день означал для них гордость и возбуждение. Ведь они-то будут среди Выбирающих, а не среди бойцов.
Фуртиг мысленно представил перед собою образ Фас-Тан, но его мысли постоянно разбредались, и ничего хорошего он не видел – он видел лишь пояс без когтей, потом одинокий путь по стопам брата, а если нет – то он останется здесь на посмешище Старейшин. Ну уж нет, он отправится к Гаммажу!
Громкий утренний клич пробудил Фуртига от сна, и он не смог вспомнить, что ему снилось. Поэтому, даже если Предок и передал какое-нибудь предостережение, он бы не смог истолковать его. Мысли о предстоящем дне тяжело давили на него, когда он вставал с лежака и чувствовал при этом, что сон не придал ему сил. Напротив, он ощущал неприятное предчувствие, что ему придется сражаться, и при этом надо будет хотя бы сохранить присущее воину равнодушную манеру боя, как было принято в этот решающий день.
Когда они собрались на вытоптанной площадке арены для Турнира, Фуртигу пришлось присоединиться к ряду Бросающих вызов. Он встал в ряд с самоуверенным видом, будто был самим Сан-Ло, стоявшим с самого краю и считавшемся лучшим бойцом, выступающим против воинов пещер. Его желтая лоснящаяся шерсть с темно-коричневой полосой переливалась на солнце, словно предсказывая славу, которую вскоре возвестят о нем жители пещер и западные племена.