И все-таки Фоскатт, не выказывая страха, спокойно наблюдал за происходящим, будто ожидал его.
– Это один из прислужников Демонов из старины. Грохотун подчиняется этому прибору. – Он указал на вызов Гаммажа. – Когда Грохотун проберется к нам, нам надо быть готовыми быстро взобраться на него. И тогда он вытащит нас из этой дьявольской ямы. Но нам надо спешить, потому что у слуг Демонов есть лимит времени их службы своим хозяевам. Когда это… – Он снова указал на прибор, – перестанет жужжать, слуги умрут, и мы никогда не сможем пробудить их к жизни. Помимо всего прочего, никто не знает, сколько ему отмерено.
Внезапно раздался оглушительный грохот, и Фуртиг увидел, как прямо из стены показалась длинная черная рука. Она пошарила вокруг, очищая себе отверстие. И как только появилась эта рука, Фоскатт сунул язык в дырочку в приборе.
Рука остановилась, будто указывая прямо на них. За ней виднелась темная громада Грохотуна, твердая, как стена.
– Нам надо убираться отсюда, и как можно скорее! – крикнул Фоскатт, потом попытался подняться, но ослабевшее тело не слушалось его.
Фуртиг повернулся к чужаку.
– Помоги мне! – приказным тоном произнес он. Незнакомец заколебался. Он направлялся к пролому в стене, но теперь обернулся, и Фуртигу стало ясно, что он двигается с явной неохотой.
Вместе они подняли Фоскатта, хотя это и доставляло тому страшные муки, ибо при каждом их прикосновении он издавал слабые стоны. Затем он замолчал, когда они каким-то образом протащили его мимо сломанной двери и подняли на верх этого механизма, похожего на ящик.
У Грохотуна имелось еще несколько рук, но сейчас они оставались неподвижными. Фуртиг не мог определить, как двигается подобная штука, не имеющая ног.
Однако недавно Грохотун продвигался вперед, сметая все на своем пути, наступая прямо на мертвых Крыстонов.
Оказавшись наверху, Фуртиг взглянул на Фоскатта. Сможет ли он оживить этого слугу Демона? И сможет ли Грохотун тащить на себе всех них?
– Послушай, брат, – обратился Фуртиг к Фоскатту. – Что же нам теперь делать?
Но Фоскатт лежал с закрытыми глазами и не отвечал. Незнакомец зарычал.
– Он не сможет тебе ответить. Наверняка, он скоро умрет. По крайней мере мы выбрались из этой чертовой дыры. Поэтому я… поэтому я воспользуюсь этой свободой, как смогу!
И прежде, чем Фуртиг сумел остановить его, незнакомец спрыгнул с самого верха демонского слуги и длинными прыжками устремился в темноту тоннеля. Фуртигу безумно захотелось последовать его примеру, но он не мог бросить на произвол судьбы истекающего кровью соплеменника.
Тут он внезапно услышал отдаленные вопли и крики. Значит, где-то собралась целая группа уцелевших Крыстонов. В это мгновение Фуртиг не очень-то верил, что незнакомец избрал наилучшую возможность побега. Он мог снова угодить прямо в их лапы и снова стать пленником.
Собственно говоря, то же самое могло случиться и с ними, поэтому Фуртиг молился, чтобы Фоскатт сумел управлять Грохотуном. Кончик его языка оказался в дырочке прибора, и слуга пришел. Еще одно прикосновение языка, и Грохотун перестал крушить стену. Значит, он повиновался прибору. Если это так, то почему бы Фуртигу теперь не взять на себя командование слугой?
Он поднес прибор очень близко ко рту. Как там это делал Фоскатт? По-видимому, несколько прикосновений создают некую языковую систему сигналов. Но Фуртиг не знал кода. Единственное, о чем он мечтал, это чтобы Грохотун унес их отсюда подальше, к Гаммажу, если, конечно, Грохотун пришел от него, а не от кого-нибудь еще.
Что ж, он мог только попытаться. Фуртиг осторожно, не имея представления о том, как подействует прибор на прикосновение чужака, вставил язык в отверстие и слегка надавил. И так он держал язык, пока его не защипало.
Ящичек завибрировал. А из стены показались руки, которые снова заставили Грохотуна двигаться.
Фуртиг посмотрел на Фоскатта и заметил, что его соплеменник потрясен происходящим. А Грохотун резко повернулся, а его руки протянулись к разломанной двери.
Они передвигались не очень быстро, не быстрее прогулочного шага, но Грохотун ни разу не остановился. И Фуртиг понял, что ощущает новую силу. Он сумел командовать этой штукой! А она в свою очередь доставит их к Гаммажу, о чем он так давно мечтал, а если даже этого не случится, то по крайней мере Грохотун унесет их из тюрьмы проклятых Крыстонов, и Фуртиг верил, что эти недоноски ни за что не осмелятся снова напасть на Фоскатта, когда его несет демонский слуга.
Фуртиг помнил о предупреждении Фоскатта, что никому неведомо, сколько времени жизни отмерено слугам Демонов. Однако Фуртига теперь это не волновало. Он радовался столь неожиданно полученному подарку, который даровал им жизнь!
Они выбрались из тускло освещенного помещения Крыстонов. Но теперь Грохотун сам извергал свет. Две из его рук, вытянутых вперед, создавали на своих концах маленькие кружочки света.
Фуртиг понял, что проход, по которому они продвигаются, рукотворный, как и коридоры Пещер; по-видимому сами Демоны выстроили эти стены. Фуртиг и раненый Фоскатт прогрохотали мимо каких-то дверей, дважды поворачивая на новый путь. Казалось, что при всей непостижимой высоте Логовищ, где-то внизу скрывалось столько же этажей, а множество коридоров расходилось во все стороны по поверхности.
Фуртиг навострил уши. Он решил, что далеко убежать от врага они просто-напросто не смогли. Позади до него доносились воинственные крики Крыстонов. По крайней мере, он находился слишком высоко над ними, и это было их небольшим преимуществом.
Он привязал пояс Фоскатта к рукам Грохотуна, оставив свои руки свободными, если им придется защищаться. И с когтями на руках, он притаился и ждал.
Он почувствовал необычный запах. Кроме привычных запахов подземелья, повсюду витали запахи, которые он не смог бы определить. Внезапно Грохотун остановился напротив совершенно глухой стены, и Фуртиг тотчас же потерял уверенность в том, что им удалось уйти слишком далеко. Выходит, они снова угодили в ловушку; все, чем им помог слуга Гаммажа – это выигрыш во времени. Причем – очень небольшой.
Но, хотя Грохотун и остановился, его жуткие руки задвигались. Они делали какие-то движения, которые Фуртиг не смог распознать; он просто поднимал их то вверх, то вниз, освещая стену там и сям кругами света.
Вдруг до Фуртига донеслось приглушенное гудение. Стена сама по себе развалилась, и Фуртиг увидел трещину, размерами куда больше той, когда Грохотун пробил стену их тюрьмы. Трещина напоминала ворота, и как только отверстие стало больше, Грохотун вошел в хорошо освещенное помещение. Фуртиг оглянулся; и с удивлением увидел, что расколотая стена снова встала на свое место и закрыла пролом. Фуртиг издал вдох облегчения; по крайней мере Крыстоны ни за что не прорвутся сюда!
Грохотун стал двигаться все медленнее и медленнее, с каждой секундой замедляя ход, и наконец остановился, бессильно уронив руки по бокам. Теперь он выглядел – мозг Фуртига, привыкший к растительному миру и лесам тотчас же нашел сравнение – так, словно Грохотун умер, как умирает огромный черный паук. Когда Грохотун перестал шевелиться, он поднял прибор ко рту и попробовал сунуть язык в отверстие. Никакой реакции. Ситуация оказалась именно такой, как предупреждал Фоскатт – слуги умирают, если подобное состояние можно назвать смертью.
Здесь было светло, и он увидел коридор с множеством дверей. Довольно долго Фуртиг колебался, потом все же спрыгнул на землю. Оставив Фоскатта в том месте, где тот находился, он направился к ближайшей, чтобы посмотреть, что находится за ней.
Само помещение оказалось совершенно пустым, только вот весь пол был заставлен металлическими ящиками. Вокруг стоял едкий, прогорклый запах, от которого Фуртиг чихнул и с силою затряс головой, чтобы прогнать запах из ноздрей. Ничто рядом не двигалось и не шевелилось, и его чуткий слух не улавливал никаких посторонних звуков.