Фуртиг проглотил комок в горле. Неужели Гаммаж совершил такое?! Об этом он совершенно ничего не знал. Ибо никто еще из Народа не падал так низко, чтобы делить оружие с врагами. И Фал-Кан никогда не рассказал бы об этом, если бы не был совершенно уверен, что это правда!
– Гаммажу сообщили о нашем решении, и он все понял, – продолжал Фал-Кан, с силой ударяя хвостом по земле. – И с тех пор мы больше не видели его посланников. Но мы слышали от наших западных союзников, что в некоторых Логовищах установили флаги перемирия. Сейчас там собираются какие-то неизвестные нам из Народа. И мы совершенно не знаем, кто это. – Тут Фал-Кан прибавил: – Но может статься так, что, порвав отношения с родным кланом, Гаммаж стал внушать плоды своего безумия им. А это позорно, поэтому мы не должны даже говорить об этом между собою, если этого не потребует великая нужда. – Он немного помолчал, затем тихо произнес: – Что же касается той отметины на дереве, думаю, нам надо рассказать о ней нашим воинам. И еще мы расскажем о ней нашим западным союзникам. Скоро они прибудут на Турнир. А теперь ступай и как следует поешь, воин. А я передам твои слова Старейшинам других пещер.
Глава вторая
После полудня разведчики сообщили о появлении гостей, но до достижения Пещер эта группа не стала разбивать лагеря, как обычно перед наступлением ночи. Было время чередования сезона, когда западные кланы подошли к пещерам. На следующий сезон Народ Фуртига должен будет пересечь солидное расстояние, чтобы попасть на Турнир.
Все молодые и еще не нашедшие себе пару воины, которые собирались участвовать в Турнире, разбрелись по стране в набегах (до тех пор пока Старейшинам не удастся обуздать их и занять непосредственным долгом). Хотя считалось неприличным бесцеремонно рассматривать гостей, на это никто не обращал внимания, все смотрели на новоприбывших, сравнивая их с прошлыми победителям, и те в знак протеста окружили своих женщин и детей и посматривали на Выбирающих.
Но для Фуртига никого не было привлекательнее Фас-Тан из пещеры Формура. Его интерес к ней возобладал над вероятными соперниками и боевых призов, которые представило бы другое племя. Нет, с горечью думал он, у него нет ни единого шанса обратить на себя внимание Фас-Тан.
Из-за некоторых запутанных законов наследственности, прослеживающих в ее семье, она обладала особым цветом шерсти и замечательной ее длиной, и эта шерсть покрывала все тело, что весьма подчеркивало ее красоту. Мягкая шерсть на ее голове и плечах была почти в три раза длиннее, чем мех, покрывающий Фуртига, и еще она имела два цвета, от темно-коричневого до нежно-кремового, и не имела ни подпалин, ни полос. Ее хвост напоминал шелковый поток и тоже был темным. Чтобы расчесать его, она сломала множество гребней из рыбьих костей, которые присылали в пещеру Формура восторженные поклонники в надежде, что Фас-Тан обратит на них внимание. И знание того, что она пользуется гребнем, изготовленным его неуклюжими руками, придавало любому воину гордости.
Естественно, что Фас-Тан будет выбирать первой, а с ее гордостью она выберет самого достойного воина. Но воин мог только мечтать об этом, что Фуртиг и делал.
Внезапно другая мысль завладела Фуртигом. Откровения Фал-Кана о заблуждении, почти измене Гаммажа не выходили у него из головы. И он почувствовал, что смотрит не на женщин из западного клана, а на воинов-соперников. У большинства имелись охотничьи когти, подвешенные к ремням. Однако глаза Фуртига отметили по меньшей мере троих, у которых не было этих знаков отличия мужественности, и все-таки они шли вместе с остальными. Воин мог раздобыть такие когти только двумя способами, если им их не прислал Гаммаж. Он мог унаследовать их от отца, если тот отправился в страну Последней Тьмы, либо вызвать на поединок их обладателя и выиграть их в бою в качестве трофея.
Когти Фуртига достались ему от отца. Ему пришлось очень долго подгонять их к своим рукам при помощи молота. А что, если кто-нибудь завтра вызовет его на поединок и отнимет их… – Фуртиг опустил руку, словно защищая свое оружие, подвешенное к ремню. Лишиться когтей… Да это же равносильно смерти!
Он снова думал о Фас-Тан, и тотчас почувствовал жар во всем теле; ему захотелось громко вскричать и вызвать на поединок усатого воина, стоящего ближе всего к нему. Он знал, что никто не откажется от участия в Турнире, когда Выбирающие с кокетливым видом прохаживались мимо, помахивая хвостиками и делая вид, что никого не замечают, и все же прекрасно ощущая взгляды, которые бросали на них мужчины.
В этом году Фуртиг был единственным представителем из пещеры Гаммажа. Поскольку его брату Фухану так и не удалось найти себе пару, ему придется сделать два вызова, за себя и за него. Он повернул к зарослям и отправился к пещерам.
Там он вытянулся на своем лежаке и глубоко вздохнул. Народу было очень мало, поэтому Турниры проводились без смертельного исхода. Нельзя было рисковать потерей хотя бы одного воина. Но участника состязания могли крепко избить или даже изуродовать, если Предок лишал его своей милости. Только вот Гаммажа, самого известного для Фуртига Предка, здесь не было. Не было даже в душе. А после того, что он узнал от Фал-Кана, ему казалось, что Гаммаж лишил его своей милости. Фуртиг отодвинул светильник и зачерпнул немного воды из кувшина, когда подумал о Гаммаже.
Почему Предок боится возвращения Демонов? Ведь их видели давным-давно. Впрочем… – от этой мысли у Фуртига встала шерсть на спине – ну конечно! Демоны скрываются где-то глубоко-глубоко в Логовищах. А Гаммаж, тайно пробравшись туда, научился всяким их дьявольским штучкам. Но если это так… нет, конечно же, Гаммаж прислал бы ясное послание, пытаясь убедить Народ присоединиться к его диким планам.
Старейшины порой обращались к прошлому. Они разговаривали с теми, кто давным-давно удалился в страну Последней Тьмы, словно ушедший сидел рядом с ними. Но на такое были способны только очень старые из Народа. Хотя из Старейшин очень мало кто доживал до глубокой старости, ибо с наступлением преклонного возраста они теряли быстроту мысли и тела и часто погибали от рогов или копыт диких животных, на которых охотились. Или их косила страшная простуда, приходящая вместе с холодами, да и множество других опасностей и недугов, которые всегда вились возле и внутри пещер.
Но, по-видимому, никакие опасности не достигали Логовищ. И Гаммаж, будучи очень старым, сумел увидеть Демонов в темных уголках их цитадели. Да, это и может быть ответом на вопрос. Но как же можно поспорить с тем, кто утверждает, что видел умерших? И Гаммаж, странствующий во тьме, Гаммаж, мастер на всякие чудеса – ведь он может представлять огромную угрозу для своего же собственного Народа, если в своем безумном заблуждении будет продолжать распространять свои «открытия» среди чужаков! И даже… Ведь Фал-Кан сказал – среди его врагов! Необходимо отправиться к Гаммажу и узнать, чем он там занимается на самом деле, а не слушать болтовню молодых воинов о «прогулке к Гаммажу». И еще необходимо узнать, что за открытие Гаммаж совершил именно сейчас. Это надо сделать для блага всего Народа. Четыре сезона Турниров назад к Гаммажу уже уходили. Ушедший назад не вернулся. Это был Фоскатт из пещеры Фавы. Он был лучший из всех, кто состязался на Турнире. Фуртиг попытался вспомнить, как тот выглядит, а затем пожелал, что лучше бы этого не делал. Ибо образ в его голове был очень похож на него самого, на другого, взрослого Фуртига, отражение которого он видел в прозрачных водах Озера Деревьев.
Фоскатт тоже был строен, худощав, узок в плечах и гибок. Его шерсть была тоже дымчато-серой, а на солнце казалась почти голубой. Он тоже любил бродить в одиночестве, и как-то показал Фуртигу одну находку в маленьком Логове, расположенном в стороне от больших Логовищ, в которых жил Гаммаж. Ею оказалось очень странная вещь, похожая на металлический ящик, а на его крышке имелся квадрат из другого материала, очень гладкого. Когда Фоскатт надавил на боковую сторону ящика, то молодые увидели на квадратной крышке изображение. Ящик, несомненно, изобрели Демоны, и Старейшина пещеры, увидев ящик, отнял его у Фоскатта и разбил камнями.