Он положил руку на грудь, прижал к себе Связь. Не для того, чтобы убедиться в целости талисмана, а чтобы успокоиться самому. Словно Связь могла дать ощущение безопасности от этих прячущихся в темноте существ.
Начался крутой подъём. Следы инструментов на стенах говорили, что этот проход был сделан искусственно. Из-за узости прохода им пришлось идти цепочкой, и во многих местах звёздным повелителям и лангам требовалось нагибаться, и гребнями шлемов люди задевали за каменный потолок.
В конце подъёма они вышли в пещеру, широкую, с маленьким отверстием впереди, через которое внутрь наметало снег. Послышался свист ветра в наружном мире.
Оспик подкрался к этому отверстию и остановился, принюхиваясь, как какое-нибудь подземное подозрительное существо.
— Ветер, но не буря, — уверенно сообщил он. — К восходу солнца у вас будет отличное местечко для подсматривания. Но до этого ещё несколько часов. Отдохните.
Тоси уже отошёл подальше от выхода из пещеры. Достал из трещины в стене запас сухих дров, лёгких и белых, как старые кости. Из глиняного горшка извлёк уголь и разжёг костёр. Все столпились вокруг огня. Укрывшись плащами, поставив вокруг лангов, все задремали и проспали остаток ночи.
Пещера выходила на северо-восток, так что с рассветом стало светлей. Когда Джонатал растолкал Кинкара, было ещё серо. Кинкар потёр глаза и проглотил несколько кусков походной лепёшки, которые ему сунули в руки. Лангов оставили в пещере, Тоси вызвался остаться с ними. И вот четверо из крепости и проводник Оспик вышли на широкий карниз и оказались в гнезде морда высоко над долиной.
Внизу всё покрывал снег, разглаженный ветром. Но в одном месте снег был утоптан, смешан с грязью. Это дорога. Чтобы после зимних бурь и снегопадов остался такой заметный след, дорогой должны пользоваться часто. Однако вокруг раскинулась совершенно дикая местность, никаких следов цивилизации.
— Вот ваша дорога на равнины, — указал Оспик. — Но тех, кто пользуется ею, придётся подождать, лорды. По ней движутся только при дневном свете.
Поэтому бросили жребий, кому оставаться на посту, а остальные вернулись в пещеру. Первым караулить выпало Кинкару, и он забавлялся тем, что создавал план засады, как обычно делал Реген, оценивая местность. Тут отличное место для засады, особенно для лучников. А вот для старомодного способа, схватки один на один, это место подходило хуже. Отсюда, с карниза, можно было воспользоваться неожиданностью и оставить тех, кто находится внизу, без офицеров.
Снег приглушал звуки, и процессия внизу появилась совершенно неожиданно. Кинкар, считавший себя опытным воином, был пристыжен. Его поспешное шипение вызвало остальных.
Кинкар, привыкший к торговым караванам с их неторопливыми фургонами, или к быстрым всадникам, с удивлением разглядывал отряд внизу. Первыми ехали люди верхом на лангах, все гортиане, конечно, хотя одеты и вооружены они были несколько по-особому. Но за всадниками виднелось нечто совершенно неожиданное. Там шли два вьючных ланга на расстоянии десяти футов друг от друга с привязанной к ним металлической цепью. От неё через равные промежутки отходили другие цепи, потоньше. Их было четыре пары, и каждая заканчивалась ошейником, а каждый ошейник обвивал горло спотыкающейся, качающейся, стонущей фигуры.
Показалась вторая пара лангов, и к ним тоже была привязана группа пленников. Один из них упал, и его потащило по земле. Тут же подскакал всадник и ударил хлыстом, да так, чтобы было побольнее. Но несмотря на удары, упавший не поднимался. Послышался крик, ланги остановились, всадники собрались на совещание.
— Кто это? — горячим шёпотом спросил лорд Франс у Оспика.
Горец искоса взглянул на него.
— Объявленные вне закона или рабы, бежавшие с равнин. Их не возвращают домой. Те, кому повезёт, умирают, не добравшись до конца пути.
Всадник, использовавший хлыст, слез с седла и расстегнул ошейник. Откинул тело, пнул его, и оно покатилось в кювет.
Четверым на карнизе не потребовался приказ, не нужно было сговариваться. Четыре стражника разом упали. Запели тетивы, четыре руки потянулись за новыми стрелами, глаза уже выбирали новую цель.