Журналист так и сделал. Убедившись, что с рукой ничего не случилось, он сунул в темноту голову.
Ни слева, ни спереди ничего не было видно. А вот справа, метрах в тридцати, горел тусклый желтый огонек. Вроде как, слабенькая, допотопная, лампа накаливания.
— Идем.
Журналист решительно шагнул за порог, сделал еще шаг вперед и стукнулся лбом в стену.
— Это коридор, — он потер ушибленный лоб. — Тот же самый коридор, по которому водил нас Главный.
— Нет, — покачал головой Гупи. В одной руке он держал железную палку, дугой цеплялся за косяк. И, похоже, не собирался покидать освещенное пространство. — Ты, чувствуешь, как здесь воняет?
Журналист потянул носом воздух.
— Как?
— Как на свалке. Всем сразу. Сыростью, прелью, гнилью, ржавым железом, какой-то кислятиной… А еще — бэта-меркаптоэтанолом.
— Чем?
— Ботаники, что на Янтаре сидят, пользуются таким вонючим реактивом. Называется бэта-меркаптоэтанол.
— Ну, и что?
— В коридоре, по которому мы шли, так не воняло.
— А как там воняло?
Гупи задумался. Попытался вспомнить.
— Там… Вообще ничем не пахло.
— Вот именно. Разве такое может быть? Бункер, расположенный под землей, герметически закрывающиеся двери и — никаких запахов?
— Хорошая вентиляция, система кондиционирования и очистки воздуха…
Журналист поднял руку, призывая к тишине.
Где-то вдалеке капли мерно бились о влажную поверхность. Под потолком в комнате с пирами время от времени потрескивала одна из ламп. И — все. Больше никаких звуков.
— Ладно, что ты хочешь сказать?
— Это тот же самый коридор, по которому мы сюда пришли. Только теперь мы видим его таким, какой он есть на самом деле.
— А прежде?
— Прежде мы видели то, что нам хотели показать.
— Кто? Главный?
— Не знаю, — Журналист покачал головой. — Но очень интересно узнать… Кто он вообще такой, этот Главный?.. Такое впечатление, что кроме него здесь никого нет.
— Еще эти, — махнул рукой за спину Гупи.
— Не думаю, что они поднимаются со своих лож.
— Может, попробовать разбудить кого-нибудь?
— Ты знаешь, кто они?
— Откуда?
— Мы не знаем, кто они? Не знаем, как долго они находятся в таком состоянии? Не знаем, какие изменения произошли за это время с их разумом?.. Мы вообще ничего пока не знаем об этом месте. Поэтому, давай не будем совершать опрометчивых поступков. Чтобы потом не жалеть о содеянном.
Гупи усмехнулся.
— Что не так? — удивился Журналист. — Ты со мной не согласен?
— Да, все в порядке, — махнул рукой Гупи. — Мне просто нравится, как ты выражаешься.
— Как? — не понял Журналист.
— Куртуазно.
— Разве?
— Не могу сказать с уверенностью — я не понимаю до конца значение этого слова.
— Я тебе потом объясню.
— Не надо.
— Почему?
— Мне нравится не понимать некоторые вещи. Так они обретают для меня еще более глубокий смысл.
Журналист задумался над тем, что сказал Гупи. И понял, что сейчас ему думать об этом не хочется.
— Ну, так мы идем? — спросил он.
— Куда?
— Да, все равно куда…
— Если так, то лучше остаться здесь.
— Знаешь, порой я тебя не понимаю.
— А что тут понимать-то? Я не хочу снова оказаться здесь на койке.
— Я тоже этого не хочу…
— Значит, нужно сначала решить, что делать?
— А какие есть варианты?
— Я бы предпочел убраться куда подальше отсюда.
— А я хочу понять, что тут происходит.
— По-видимому, придётся остановиться на твоем варианте.
— Ты серьезно?
— Конечно. Катакомбы, по которым мы сюда пришли, кишат бюрерами. На верху, — железкой, что он держал в руке, Гупи ткнул в потолок, — безумствует радиация. К тому же, вся зона АЭС оцеплена военными сталкерами. Они, в основном, следя за тем, чтобы кто сюда не забрался. Но и в тех, кто обратно пойдет, тоже начнут стрелять. Это уж точно. Так что, для того, чтобы выбраться отсюда, нам потребуется оружие, спецснаряжение и средства защиты. Я знаю только одного человека, который может помочь нам все это достать.
— Главный?
— Он самый.
— Хорошо, — Журналист глянул по сторонам. — Когда мы шли с ним по этому коридору, дверь комнаты с пирами находилось слева. Думаю, это была не иллюзия. В таком случае, нам — туда.
Он указал в ту сторону, где горел свет.
Гупи опасливо выглянул за дверь.
— Что они тут, на электричестве экономят, что ли? — недовольно буркнул сталкер.
— Ты что, темноты боишься?
— В темноте не видно опасности.
— Здесь нет ни аномалий, ни монстров. Здесь только один полусумасшедший мужик, считающий, что он самый главный.
— Который чуть было не завалил двух здоровых мужиков.
— Так мы идем или нет?
— Идем.
Гупи поудобнее перехватил железный штырь и следом за Журналистом шагнул в темноту.
— Под ногами сыро…
— Ага, что-то протекает…
— Мерзкое ощущение…
— Согласен, обувь не помешала бы.
— Я не о том. Не помню, когда в последний раз шел куда-то без оружия.
Они дошли до тускло мерцавшей под потолком лампы, закрытой полукруглым плафоном из толстого, ребристого стекла. С одной стороны коридора находилась железная дверь с маленьким круглым окошком, похожим на иллюминатор. На двери была какая-то надпись, но из-за того, что краска на потрескалась, облупилась и местами осыпалась, прочесть ее было невозможно.
Журналист попытался заглянуть в окошко. Но ничего не увидел. То ли за дверью было темно, то ли стекло было замазано черной краской. Журналист попытался толкнуть дверь. Затем взялся за ручку и потянул на себя. Дверь стояла, как приваренная.
— Это не та дверь, — сказал Гупи.
— Я просто хотел посмотреть, что там?
— Слушай, давай сначала найдем Главного. А то… Леший его знает, на что тут можно нарваться.
— Смотри, — журналист указал на противоположную стену.
По выкрашенной зеленой краской стене тянулись три глубокие параллельные царапины. Как будто кто-то протянул по стене тяжелыми, остро заточенными, железными крючьями.
Гупи провел пальцем по одной из ложбин. Палец утонул в ней почти на весь первый сустав.
— Прикольно, — тихо произнес он.
— Что прикольно? — не понял Журналист.
— Похоже, на когти кровососа. У него три средних пальца намного длиннее остальных. Ими он, как правило, и наносит удар.
Гупи поднял руку, прижал к ладони мизинец и большой палец и тремя чуть согнутыми пальцами провел по стене.
— Кровосос? — Журналист опасливо поглядел во тьму. Далеко впереди горела еще одна тусклая лампа. Но, почему-то от этого не становилось спокойнее. Да и темнота, как будто, делалась от этого только гуще. — Откуда здесь кровосос?
— А кто говорит про кровососа?
— Ты.
— Я сказал только, что царапины на стене похожи на следы когтей кровососа. С таким же успехом здесь могли тащить какой-нибудь шкаф и зацепить краем стену.
— Но царапины три.
— Значит, тащили три шкафа. Или один шкаф, из которого торчали три гвоздя, — Гупи усмехнулся. — В любом случае, царапины старые.
Они пошли дальше.
— Зачем ты сказал про кровососа? — спросил Журналист.
— Привычка, — пожал плечами сталкер. — Все время приходится быть начеку и помнить об опасности. Иначе не выживешь.
— Как ты думаешь, мы долго пролежали в комнате пиров?
— Не знаю. У меня в животе пусто, как будто неделю не ел. И кофе хочется так, что застрелиться можно.
Гупи вспомнил том, что произошло с ним в том другом, иллюзорном мире, и усмехнулся. Странно, но раньше он даже и не задумывался о том, какую огромную роль в жизни человека играют мечты.
Возле следующего светильника двери были с обеих сторон коридора. Обе железные, глухие. На той, что слева, краской, по трафарету был нарисован номер «279». На другой кто-то от руки, наискосок, белой краской написал «ГРИБЫ!!!». И дважды подчеркнул.