- Я говорю, что, конечно, приятно, когда женщина учиняешь такое тому, кто обидел ее милого. Но, леди, разве подобает издеваться над покойниками...
- Погоди! - перебила я мальца, по-прежнему не соображая, что происходит. - Ты откуда взялся и что тут делаешь?
- Я тут и был.
- Да? И что... все видел?
- Не-а, к сожалению, не всё, - признался ребенок.
Хм, кого он мне напоминает?
- Так, ладно. А ты один здесь?
- Не-а, не один. Вдвоём.
- С кем? - тут же заозиралась я по сторонам.
- С тобой, Цветаниэль, - в конец запутал меня светлый недоросль.
- О как? Так тебе и имя мое известно? А откуда?
- У-у-у, так ты опять что-ли, забыла? - с грустью протянул нагловатый пацаненок.
- Что значит опять?
- Тогда, все ясно, - разочарованно вздохнул собеседник.
- Что тебе ясно? Хватит морочить мне голову! Немедленно отвечай, кто ты такой? Ну?! - для пущей убедительности я грозно топнула. - Где я могла тебя видеть?
Мальчик опять тяжело вздохнул и обиженно буркнул:
- Цветусь, вообще-то я - Крайтис.
Светка
Не знаю, каким-таким заклятием приласкала меня подлая Погода. Но впечатление создалось, что намешала злая колдунья в свой парализующий коктейль все четыре стихии сразу. Ибо в бедной моей головушке сперва случилось семибалльное землетрясение, затем словно бы занялся нешуточный пожар, после него нахлынувшие цунами осели наводнением; а следом будто бы ураган пронесся и окончательно выдул все то, что не разрушилось, не утонуло и не сгорело. Не удивительно, что когда все закончилось, мне такой интересный сон привиделся.
"Начало. Чудится мне, вроде как оказалась я на Северном полюсе. Вокруг белым бело. Мороз - аж ноздри слипаются. Лютая метель завывает, да колкими снежинками проткнуть норовит. Причем норовит проткнуть не всю меня, а лишь затылок, обнаженную спину, заднюю поверхность оголенных ног и пуще всего продрогшую и самую нежную часть моего тела, находящуюся как раз посредине между поясницей и бедрами.
В то же время лицо, грудь, живот и та сторона нижних конечностей, на которой торчат коленки, прикрыты каким-то пушистым пледом и находятся в относительном тепле. При все при этом, испытываю легкое головокружение. Еще тело само собой, как бы подпрыгивает, в результате чего, нос производит клюющие движения и зарывается в длинный ворс, подозрительно попахивающего одеяла. Вдобавок к этому в ушах слышится монотонное, скрипучее и смутно знакомое: "хрясь, хрясь, хрясь..." Ну а в довершение ко всему, небо с землёй каким-то образом и на кой-то ляд поменялись местами, так что теперь над головой - замерзшая вода, а внизу - верх.
Попыталась пошевелиться. Сразу же нахлынули те сказочные чувства свободы и невесомости, которые бывают только во сне. Секунду-другую наслаждаюсь волшебством неконтролируемого полета, далее, легко преодолеваю притяжение планеты, плавно взмываю к небесной тверди, ее необычным ледяным облакам...
И только окунувшись в холодный омут и вынырнув из сугроба, понимаю, что сейчас вовсе не как ласточка парила, а просто-напросто взбрыкнула и свалилась с... чужого плеча?!
Даже не плеча, а Плеча с заглавной буквы "П"! Плечища, принадлежащего громадному волосатому существу мужского пола (к-хм, почему-то эта интимная подробность чудища мне тоже сразу бросилась в глаза).
Но вместо того, чтобы (как скромная девушка из приличной семьи) устыдится своей наготы или хотя бы испугаться, я - дура пошлая, подсознательно осознавая, что всё происходит не наяву, про себя подумала: "Странный какой-то эротический сон".
Вслух же, ни капельки не стесняясь (как совершенно невоспитанная леди), произнесла фразу на наречии воспитанников учебного заведения, на фасаде которого у парадной двери красовалась интригующая табличка "Среднее профессиональное техническое училище N 59". (Краткая историческая справка: некогда около здания главного корпуса пятьдесят девятого СПТУ проживала наша любимая бабушка, а к стадиону вышеупомянутого "храма науки" примыкала игровая площадка с качелями и песочницей, где мы в детстве частенько качались и лепили куличики). Аналог коей (фразы) на языке старшего народа, звучит примерно так: "Обалдеть! Ничего себе заявочки! Ну и ну! Да это просто что-то невероятное!" (сама поражаюсь, куда подевались вежливость с природной манерностью, недавно перенятые мною у остроухих, и по поводу чего еще так ликовал братец?).
После перевела вопросительный взгляд с неестественно гипертрофированной штуковины Снежного человека на его не менее выдающуюся размерами мохнатую морду. Впрочем, все части этого трехметрового гуманоида, по человеческим меркам, казались чересчур крупногабаритными. Да и по светло-эльфийским меркам, думаю, тоже. Даже учитывая, мое близкое знакомство с могучим Ытаргхом и его мускулистой дружиной.
Обескураженный моим возгласом йети, в свою очередь, смущенно прикрыл гениталии ладонью, размером с совковую лопату. То ли он был обучен русским матерным выражениям, то ли успел уловить, на какой именно детали его тела за миг до этого был сфокусирован взор моих вытаращенных зенок, и, сопоставив с этим истеричную интонацию, верно отреагировал.
- М-да, не-нелеп-пый к-к-какой-то с-с-с-сон, - рискуя откусить язык, простучала я зубами чечетку. - Т-т-ты х-х-хто?
Так и подмывало продолжить выпытать, куда и зачем он меня тянул, как я сюда попала, и что вообще тут за ерунда творится, однако ограничилась пока краткой формой. Ибо желание учинить социологический допрос было великое, а вот и без того недостающая энергия расходовались уже лишь на внутренний обогрев организма.
- Еа ры-ы-кы у, - видимо согласился колоссальный собеседник, тоже прекрасно понимая всю абсурдность ситуации и, вероятно, предложил альтернативные действия: - Хы-ы-ы у-у-у э-э-эр?
Хотя я уже довольно сносно рычу на орочьем, эта диковинная речь была мне неведома. Ох-хо-хо, везет же тебе, Светка, на таких брутальных красавцев! На всякий случай решила переспросить на диалекте зеленых кочевников. Из моих, уже насквозь простуженных, легких вырвались остатки тепла:
- Ч-ч-чего г-г-го-вришь?
Грезящийся мне беловолосый болтун озадаченно сдвинул косматые брови, тужась своим скудным на извилины серым веществом переварить жалобное вяканье, застывшей у его мощных ног сопливой гладкокожей букашки. Помедлил, как бы роясь памяти. В надежде, я аж дыхание затаила: "Неужели он знаком с языком обитателей Степи?!"
Увы, ожидания не оправдались. Снежный самец виновато пожал плечами.
Вот ведь наказание, блин!
"Эх, только зря рот разевала", - вздохнула я про себя, печально провожая исчезающее облачко пара.
Гигант увеличил на лбу глубину морщин-канав, смешно свернул губы трубочкой, и, тщательно выговаривая слова, предоставил более развернутый ответ на, как мне померещилось, чуть иной разновидности гырчания:
- Вы-й-ы у-у-у мург-гур э-э-эр у-у оох хаа рык баа баа!
Ты погляди-ка, полиглот прям! Аж умиляют его старания. Только все равно без толку. Полиглот - да не тот. Примитивная белиберда лохматого блондина могла означать что угодно: от того, что я - несмышленая баба, вплоть до того, что где-то рядом случился большой бабах, из эпицентра которого, по счастливой случайности, прогуливающийся неподалеку великан меня и вынес, совершив тем самым подвиг, достойный настоящего мужчины. Или что-нибудь третье, весьма и весьма отстраненное от тех ассоциаций, кои навертела я, в соответствие с извлеченными исполином звуками и собственной буйной фантазией.
"Балда! Попробуй изъясняться не только устной речью, но и присовокупить к ней такие универсальные приемы, как нарочито выраженная мимика и элементарные жесты!", - посоветовал внутренний голос.