— Не-а, к сожалению, не всё, — признался ребёнок.
Хм, кого он мне напоминает?
— Так, ладно, мальчик. А ты один здесь?
— Не-а, не один, — помотал башкой паренёк. — Вдвоём.
— С кем? — тут же заозиралась я.
— С тобой, Цветаниэль, — в конец запутал меня светлый недоросль.
— О, как? Так тебе, выходит, и имя моё известно? И откуда же, позволь полюбопытствовать? — подбоченилась я.
— У-у-у так, ты, опять, что ли забыла? — расстроенно протянул нагловатый пацанёнок.
— Что значит «опять»?! — строго спросила его.
— Тогда, все ясно, — ещё с большим разочарованием выпустил воздух из лёгких собеседник.
Брови сами собой поползли к переносице, все эти загадки уже стали порядком надоедать.
— Да что тебе ясно?! Хватит морочить мне голову! Немедленно отвечай, кто ты такой, и где я могла тебя видеть! Ну?! — вспыхнула я и для пущей убедительности грозно топнула ногой.
Но мальчик совсем не испугался. Ни ушки не прижал, ни голову в плечи не втянул. Лишь опять тяжело вздохнул и обиженно буркнул:
— Цветусь, вообще-то я Крайтис.
Светка
Не знаю, каким-таким заклятием приласкала меня подлая Погода. Но впечатление создалось, что намешала злая колдунья в свой парализующий коктейль все четыре стихии сразу. Ибо в бедной моей головушке сперва случилось семибалльное землетрясение, затем словно бы занялся нешуточный пожар, после него нахлынувшие цунами осели наводнением, а следом, будто бы ураган, пронёсся и окончательно выдул все то, что не разрушилось, не утонуло и не сгорело. Неудивительно, что когда все закончилось, мне такой интересный сон привиделся…
Чудилось мне, вроде как, оказалась я на Северном полюсе.
Вокруг белым бело. Мороз — аж ноздри слипаются. Лютая метель завывает, да колкими снежинками проткнуть норовит. Причём норовит проткнуть не всю меня, а лишь затылок, обнажённую спину, заднюю поверхность оголённых ног и пуще всего продрогшую и самую нежную часть тела, находящуюся как раз посредине между поясницей и бёдрами.
В то же время лицо, грудь, живот и та сторона нижних конечностей, на которой торчат коленки, прикрыты каким-то пушистым пледом и пребывают в относительном тепле. При всём при этом, испытываю лёгкое головокружение. А ещё тело, само собой, как бы подпрыгивает, в результате чего, нос производит клюющие движения и зарывается в длинный ворс подозрительно попахивающего одеяла. Вдобавок, в ушах слышится монотонное, скрипучее и смутно знакомое: хрясь, хрясь, хрясь… В довершение ко всему, небо с землёй странным образом на кой-то ляд поменялись местами, так что теперь над головой — замёрзшая вода, а снизу — верх.
Попыталась пошевелиться. Сразу же нахлынули те сказочные чувства свободы и невесомости, которые случаются только во сне. Секунду-другую наслаждаюсь волшебством неконтролируемого полёта! Далее, легко преодолеваю притяжение планеты, плавно взмываю к небесной тверди, её необычным ледяным облакам… И, только окунувшись в холодный омут и вынырнув из сугроба, понимаю, что сейчас вовсе не как ласточка парила, а просто-напросто взбрыкнула и свалилась с… чужого плеча?!
Даже не плеча, а Плеча с заглавной буквы «П»! Плечища, принадлежащего громадному волосатому существу мужского пола (к-хм, почему-то эта интимная подробность чудища мне сразу бросилась в глаза).
Однако, вместо того, чтобы (как скромная девушка из приличной семьи) устыдиться своей наготы или хотя бы испугаться, я (как совершенно невоспитанная леди), подсознательно понимая, что всё происходит не наяву, ни капельки не стесняясь, выкрикнула пошлость, аналог которой с ненормативной лексики можно перевести приблизительно как: «Обалдеть! Ну и штуковина!» и несколько секунд с любопытством антрополога изучала причиндалы «Снежного человека».
Сама поражаюсь, куда подевались вежливая манерность, недавно перенятая мною у остроухих, по поводу коей ещё так ликовал братец? Видимо, сглазил.
Обескураженный таким поведением йети, в свою очередь, смущённо прикрыл гипертрофированный признак своей хореографической профнепригодности не менее выдающейся ладонью размером с совковую лопату. Впрочем, все части этого трёхметрового гуманоида, по человеческим меркам, казались чересчур габаритными. Да и по светло-эльфийским меркам, думаю, тоже.
То ли лохматомордый был обучен русским матерным выражениям, то ли успел уловить, на какой именно детали его тела за миг до того был сфокусирован взор моих вытаращенных зенок. Сопоставил с этим мою истеричную интонацию и верно отреагировал.