— Бордиан, вот вам свежая бумага. Ознакомьтесь с содержимым и немедленно предпринимайте меры, — протянула я свиток, чуть ранее, предоставленный мне Нэллисом. — Здесь список адресов и лиц, которые… Да вы, предполагаю, и сами в курсе?
— Так точно, Ваше Величество! И меры уже вовсю предпринимаем. Рано утром, до того, как идти о дворец, капитан-командор передал мне дубликат этого документа, и мы с ним обсудили варианты действий.
Ага, значит, я была не права! Передо мной истинный патриот. И вовсе он не нежился в постели, а почитай с рассвета, если ещё не с вечера, пахал во благо страны. Ну а мрачный, потому что устал, как собака.
— Хорошо. Тогда не смею вас больше задерживать, — сказала я и, повернулась было, к заждавшимся у дивана чиновникам.
Но Бордиан не шелохнулся.
— Что-то ещё? — поинтересовалась я.
Щека мужчины нервно дёрнулась, зрачки расширились, и он еле слышно выдавил:
— Мидо.
В душе затрезвонили тревожные колокольчики.
— М…Мидо? Что с ним?!
Вместо ответа шумное сопение и устремлённый в пол взгляд.
— Да говорите же!!! — срываясь на высокие нотки, потребовала я.
— Извините, моя королева, но мы не уберегли его.
— Что? — практически беззвучно пролепетали мои дрожащие губы. — Но… как же так?
— Все подробности пока не известны. Мне самому несколько минут назад доложили. Он и ещё один агент вышли на бригаду «кровавых поджигателей», дабы выяснить основные мотивы их деятельности. Или, ежели инициатива не их собственная, то разведать, кто и с какой целью финансирует группировку. «Кровавые поджигатели» вроде бы даже охотно приняли наших ребят, и чтобы проверить их в деле, сразу взяли на операцию. А потом… потом Мидо разоблачил себя тем, что пытался вынести из горящего дома маленьких детей… Ну и погиб.
Мой разум ещё откалывался верить услышанному, а сердце уже сжалось в груди, провоцируя громкие всхлипы.
— Как вскоре выяснилось, всё было подстроено. Второй, чудом уцелевший, парень сообщил, что в нашей команде завёлся предатель. И мы уже взяли гада, — как раз по шестому адресу из списка….
Бордиан ещё что-то рассказывал, но я его уже не воспринимала его слова. Вместо этого в голове попеременно звучал, то мой собственный внутренний голос: «Ну, зачем ты отпустила его? Он же ещё мальчик. Милый добрый мальчик», то та самая злополучная фраза, произнесённая Нэллисом: «На всё воля богов. Что произошло, того уже не вернуть».
— Не-е-ет! — надрывая связки, закричала я, после чего ноги мои предательски подкосились, узор витража на потолке закружился, сливаясь в единое цветное пятно, затем потерял резкость, а потом и вовсе померк…
Сергей
Если бы можно было выразить в килограммовом эквиваленте всю тяжесть груза ответственности, навалившегося на мои плечи, то у меня, наверное, мгновенно треснули ли бы кости.
Обворожительная Эльдрагория давно улетела, а я всё ещё сижу, как мешком пристукнутый. От обилия новой информации путаются мысли. Закипающий от запредельных нагрузок мозг грозится в любое мгновенье уйти в отказ. Дополнительно вносит сумятицу и вынужденная скорость принятия правильного решения. «Монетой забвения» надлежало воспользоваться не раньше, чем через пять и не позднее, чем через пятнадцать минут после того, как исчезнет драконесса.
Минуло уже шесть (всего-то шесть?) минут, а я всё медлю, сомневаюсь. Может быть демиург, в самом деле, желает мне добра и присылал лазурную помощницу с благородной миссией?
Семь минут. Но мне не нравится, что меня поставили перед фактом. Ведь, по сути, припёрли к стенке, сунули в руки древний артефакт и, вынуждают осуществить запуск «хроно-бомбы», по сравнению с которой её ядерная коллега — новогодняя хлопушка.
Восемь. Почему же мне не дают время на то, чтобы опомниться? Почему лишают возможности проверить предоставленные данные, или хотя бы проанализировать их?
Девять. Кто знает, до чего там досовещались властелины миров? А что если это, не спасение, а размен фигурами? Или жертвоприношение?