«Короче, здесь вообще такие силы мироздания затронуты, что и представить страшно. Ладно, не буду грузить, я и сам до конца не въезжаю во всю это хренотень, так как случайно получил доступ к мм… данному Вселенскому инструментарию. Проще говоря, мы вернёмся в прошлое и помешаем плохому произойти».
«Ого-го! Но звучит чудесно! И просто. Хотя и безумно», — хмыкнула Липа. — «Но я почему-то хочу тебе верить».
«Ну и замечательно!»
«В принципе, если существует магия, почему не может существовать «машина времени?» — философски добавила она.
«Вот-вот, смесь жанров скай-фай[3] и фэнтези», — тоже ухмыльнулся и поправил: — «Только не машина, а монета. Ладно, не суть».
«А на сколько именно она нас унесёт в прошлое? И долго ли мы там пробудем? А то ведь надо же успеть. И подумать, как нам там не застрять и не встретить самих себя?» — деловито поинтересовалась Найдёнова, очевидно под влиянием прочитанной когда-то на сию тематику литературы.
«По идее, на сутки — двое. Но застрянем мы навсегда, потому что тогдашний день станет для нас уже безвозвратным настоящим. Однако себя мы не встретим, ведь технически я отмотаю бытие, как киноплёнку», — удовлетворил я любопытство владелицы текущего тела.
«Ясно», — отозвалась Липа тоном девяностолетней бабули, которую внуки на юбилей осчастливили сенсорным смартфоном.
Но за что купил, за то и продаю, не могу объяснить по-другому.
«То есть, мы как бы очутимся в сегодня, только со знаниями о завтра и послезавтра?» — выдала Олимпиада, после некоторого раздумья.
Хм, беру свои слова обратно. Напрасно сравнивал её с бабулей, смекнула землячка быстро.
«Точнее не скажешь!» — уважительно ответил я. — «Только есть ещё одно но. Лично я уверен, что буду помнить о будущем, а вот за тебя не поручусь».
«Но, как же тогда?», — растерялась мулатка.
«Зато я смогу тебе поведать о наиболее вероятно грядущем. Ну, когда снова появлюсь в твоей голове. Буду стремиться это сделать поскорее, чтобы выиграть у судьбы побольше времени».
«А-а, поняла! Значит, мне нужно сейчас тебе максимально подробно рассказать о гибели Мидо?»
«Максимально подробно, но, вместе с тем, желательно максимально кратко!»
«Да-да, ясно!»
«Итак: где, когда и как его убили?»
«Эх, жаль самой мало что известно».
«Мало — лучше, чем ничего. Только, давай, поскорее, а то, в любой момент могу проснуться», — поторопил я девушку. — «Представляю, как у тебя на душе тяжело сейчас. И искренне сочувствую горю. Но, Липусь, соберись и излагай уже!»
Впрочем, беспокоился напрасно. К моменту пробуждения, я не только был в курсе, при каких обстоятельствах убили мальчишку Мидо, но и вызубрил названия улиц и номера домов, где гнездились разбойничьи шайки, что творят бесчинства в столице Вивьера. Благо заместитель капитан-командора Бордиан, который склонился над Оликой, держал список имён и адресов под удобным для чтения углом…
Очнувшись на заснеженной равнине, я вдруг осознал, что веду себя чересчур беспечно. Потому как с ужасом представил, что случилось бы, если бы перенёсся не в Олимпиаду Фатунову или кота, как собирался, а в Теону? То бишь, в тот сосуд, к которому моя проводницкая душа в текущий момент привязана. И потом бы проснулся! А Серая Эльфийка, одновременно с этим, пришла бы в себя, точнее в меня (господи, как сложно!) на Земле. Что тогда? Она увидела бы вокруг сотни «живых манекенов», шипящий во льду артефакт демиургов и не понимала, что делать, и что думать. Да ещё, не приведи боги, что-нибудь не то сотворила бы вдруг с монетой! Чудо моё ушастое, порой, ведь такое инициативное! Ведь объяснить ей мне бы не удалось.
Сам я, к слову, тоже, находясь в стазисе на Пангее, не знал бы, что делать. Представил и… вновь начал себя душить.
«Бог не выдаст, свинья не съест», — решил я. — «С другой стороны, Липкину беду бы не смог предотвратить. А ну как и других близких от несчастий сумею предостеречь? Вот чует сердце, что неспроста всё это. Наверняка Игроки-шахматисты руки свои всемогущие к им судьбам приложили. Коль уж представился такой шанс потягаться с Творцами на равных, нельзя его упускать! Кругляш же, надеюсь, ещё потерпит».
Как в воду глядел! Третьей, к кому я «улетел», стала попавшая в передрягу сестра. Картина, представшая пред очами, отличалась от предыдущей с точностью до наоборот. В том плане, что не над нами нависла гладко выбритая чёрная физиономия, а мы склонились над чьей-то лохматой белой мордой. Кстати, чей? Не встречал ещё таких зверюг. Хотя влага не щеках родственницы почему-то тоже ощущается.