– Хранительница? – напомнила о себе девушка, когда молчание затянулось.
Женщина порывисто вздохнула и улыбнулась – одними губами.
– Дай мне руку, девочка.
Все непонятнее и непонятнее.
Бабушка… нет, не бабушка, Хранительница Клана Феникс ждала. Пристальный взгляд затягивал в непонятную глубину, протянутые ладони.
Неужели все так быстро кончится?
Горячие пальцы соприкасаются.
Феникс настороженно замирает.
Взгляд – глаза в глаза.
– Девочка, что ты делала вчера вечером? Нет, подожди, я и так знаю. Просто… нет, не понимаю, этого мало.
– О чем вы, Хранительница? – выдерживать спокойный тон все труднее. И Феникс ничуть не помогает – если б он и правда был птицей, она б сказала, что он шипит, встопорщив перья.
Анна медлит.
Закрыв глаза, она словно вслушивается во что-то понятное ей одной. Мягкое соприкосновение аур… и Феникс окончательно перестает притворяться, что ему это нравится – яростный толчок, и острая боль заставляет вырвать ладонь и отшатнуться.
– Жадина, – улыбаются дрожащие губы Анны. Кажется, Хранительнице тоже досталось – она легонько растирает ладони, словно обожженные. – Я же ничего не отнимаю.
– Хранительница?!
– Прости, детка. Это я твоему Фениксу. Дорвался наконец после той диеты, что ты ему устроила. Теперь ничего отдавать не хочет, даже при пробе нервничает.
– Бабушка, ты о чем?
– Ты хорошо себя чувствуешь? – вместо ответа спросила та. – Сердце как? Голова не болит?
– А у вас? – рассердилась Лина.
– Дерзишь, значит, все уже в порядке, – усмехнулась бабушка. – Ты… отдохни пока, хорошо? Мне надо поговорить с твоей… с главой клана.
– Не понимаю.
– Я тоже. – Бабка посмотрела на все еще распахнутый шкаф и покачала царственно красивой головой. – Так не годится, девочка.
Лина перестала понимать что-либо вообще.
– О чем ты?
– Об этом безобразии, – вздохнула бабуля. В мгновение ока оказавшись у злосчастного набора негодных костюмов, старшая рода принялась ворошить содержимое шкафа, неприятно напомнив регулярно устраиваемые матерью обыски. – А еще молодежь.
– Но…
Но прежде чем Лина успела понять, с чего б это вдруг бабушка решила заняться таким неподобающим ее званию делом, Анна уже выдернула из шкафа черные кожаные брюки и алую кофточку из концертного наряда танцовщицы. Довольно прицокнула языком и выхватила откуда-то из глубины легкий розовый шарф, прилагающийся к сари.
– Вот так. А завтра, будь добра, сходи в магазин и купи что-нибудь более подходящее для свидания.
– Бабушка!
– Платье. Цвет – слоновая кость, – безапелляционно изрекла старейшая. – Простое, но изящное. С подходящим декольте. И босоножки. И все, что полагается.
– Свидание, – растерянно повторила Лина, ибо других слов у нее на тот момент просто не нашлось.
– Вот именно. Хм, а скажи-ка… твой новый кавалер – не… хм… словом, это не такой высокий юноша с зелеными глазами? Немножко смахивает на эльфа.
Лина онемела.
– Ага, – кивнула внезапно обретшая телепатические способности бабушка. – Значит, он. Что ж, от судьбы, наверное, не уйдешь.
– О чем ты говоришь? – Лине очень хотелось добавить «адское пламя», но она чудом сдержалась.
– Потом. Если Лиз будет очень возражать, скажешь, я в курсе.
И она растаяла.
Лина ошеломленно проводила взглядом тающий в переносе силуэт.
Так.
И что это было?
Похоже, не только я сошла с ума.
Девушка молча обозрела неожиданно возникший наряд для свидания, и вдруг ей стало весело. Надо же, бабушка-стилист.
Она уже расчесывала волосы, когда по зеркалу пробежала искристая волна.
Это не Анна. И почему-то Лина сначала инстинктивно накинула мантию, а уже потом провела по окружности рукой, разрешая связь.
– Лина?
Лиз. Зла. Блин. Спокойней.
– Да?
– Лина, какие новости с твоим заказом?
Еще спокойней.
– Я информировала, что клиент пока не определился с видом смерти.
Взгляд Лиз стал совсем недобрым.
– Я думаю, тебе будет приятно узнать, что он просит о встрече. Сегодня ночью. Не разочаровывай клан, Лина.
Глава 16
Кое-что проясняется
– Что-то не так? – Лёш, ожидавший ее на входе в парк, перестал улыбаться. – Лина.
Не так, Лёш.
Очень не так.
Понимаешь ли, клан принял на тебя заказ… и я приняла. И я не представляю, что теперь делать. И у меня, кажется, не поднимется на тебя рука. А такого клан не прощает. Не так, Лёш, все не так.
– Я могу помочь?
Пом… помочь?
Лина невольно усмехнулась, оценив абсурдность ситуации – жертва предлагает помощь своей потенциальной убийце. И это как-то помогло собраться.
– Нет. Не обращай внимания, это семейные проблемы. А кстати, как ты узнал? На мне вроде не написано.
– Э-э… – Лёш вдруг заметно смутился, и даже щеки заалели. – Э… видишь ли, ты кое-что обо мне не знаешь.
Да? Очень интересно. Можно поподробней?
Лина вопросительно вскинула брови, и юноша смутился еще больше.
– Видишь ли, тогда… ну, в пещере, помнишь, когда ты меня… спасла, я тогда сказал, что ведьмак… но не сказал, в чем моя магия. В общем, я эмпат. Могу слушать чужие чувства.
Ах вот что. Тогда понят… стоп!
– А передавать?
Лёш отвел глаза.
– Это не разрешается. Только в экстренных случаях.
А вчера? Вчера какая была экстренность? Ты же… это из-за тебя у меня вчера все тормоза полетели?! Ах ты ведьмак… эмпатический! Лина задохнулась от острой вспышки гнева. Никто не смеет вторгаться в ее чувства! У нее нет ни своих желаний, ни своих… да у нее и вещей-то своих почти нет! Но ее чувства… даже мать не могла влезть туда со своими обысками!
– Не сердись, – виновато проговорил Лёш, не пытаясь ее коснуться. – Я просто…
– Что?
– Я просто не сдержался. Обычно я держу свои способности под контролем. Только на концерте даю волю, делюсь со слушателями, понимаешь? И то понемногу, осторожно, незаметно. Сдерживаться – это трудно, но обычно получается. Нас тренируют. А увидел тебя – не сдержался. Ты… за эти годы в школе всю библиотеку перевернул, искал – ты же ничего про себя не рассказала. Так жалел, что даже волоска не взял на память, может, призвать бы получилось.
Призвать? Искал?
Это правда?
А Лёш вдруг взял ее руки в свои. Бережно-бережно, словно они были сотканы из тончайшей золотой паутинки и могли смяться даже просто от порыва ветра.
– Ты… Мне даже не снилось, что однажды ты просто придешь ко мне на концерт.
Наверное, Лёш и сейчас был выбит из своего «контроля». Наверно. Или дело в прикосновении? Может быть. Но феникс ощутила под неловкостью и смущением такую смесь чувств, что горло перехватило.
Нежность, доверие, радость.
Надежда, что все будет хорошо.
Твердое намерение оберегать и защищать.
Лёш. Ох, Лёш.
Лина закрыла глаза и сама шагнула вперед, убирая последнюю дистанцию. Прижалась лицом к груди и закрыла глаза. Пусть будет как будет. Я не стану думать, что случится потом. Важно то, что сейчас. Обними меня…
Вы когда-нибудь плыли по звездному небу? Так, чтоб звездный полог переливался над головой и стлался под ноги?
Так, чтоб мир казался ласковой бесконечностью, весь – только для тебя одной? Когда шелест волн кажется самой прекрасной на свете музыкой, а на дорожке из лунных бликов хочется танцевать?
Хочется, чтобы увидел тот, кто сотворил для тебя такое чудо.
Маленькая яхта скользила по гладкому заливу, над головой мягко светился белизной парус, а в глазах Лёша, почти черных в ночной темноте, едва уловимо мелькали золотые искры.
«Тебе нравится?»
«Да…»
«Я рад…»
И мягкое тепло, окутывающее сердце искристым облаком, подтверждает – он правда рад. Настолько, что опять не может удержаться. Ну и пусть.