– Это 5-я бронетанковая! – заорал Аксёнов, прильнувший к окулярам оптического прицела.
Снова позади них послышался одновременный залп сотен танковых орудий и ещё с десяток крупных и гораздо больше мелких роботов взлетели на воздух. Прямо перед бронетранспортёром образовалась брешь, Савельев выжал газ до упора и через 20 секунд отряд прорвался через линию фронта.
Позади них разгорелся яростный бой. Люди встали насмерть, бросили последние силы, чтобы не дать своим же творениям уничтожить человечество. Силы были явно не равны, но бойцов сопротивления это не останавливало. Отступать им было уже особо некуда, поэтому следовало захватить на тот свет с собой как можно больше врагов. На спасшие их танки с двух сторон уже надвигались исполинские роботы – «чистильщики», которых Романенко наблюдал в первые минуты после своего появления в этом времени.
– Хватит, – Савельев отключил экран, передающий изображение с задней видеокамеры. – Не могу больше смотреть на эту бойню.
– Правильно, – поддержала его Лена. – Лучше сосредоточимся на задании, тогда сможем предотвратить ещё с десяток таких.
Несколько минут все ехали молча. Затем Савельев кашлянул.
– Куда нам дальше? – он немного сбавил скорость.
– Секунду, – Дьяболик сверился со спутниковыми картами местности и проложил наиболее короткий маршрут к месту посадки самолёта.
Длина всего пути составила почти 50 километров. БТР двигался со скоростью 40-45 км/ч, поэтому они рассчитывали быть на месте уже через час с небольшим. Ерёмин связался по рации с пилотами.
– Планы немного поменялись, – подытожил он после минутных переговоров. – Полчаса назад рядом с аэродромом были замечены роботы, и пилоты от греха подальше теперь ждут нас на высоте нескольких километров. Ровно в 10:00 они произведут посадку и подберут нас. Нам лучше быть на месте вовремя.
– Будем, куда денемся, – успокоил Савельев.
– Как наш спаситель? – Аксёнов посмотрел на Лёшу, в его голосе не было ни капли иронии.
– Всё ещё без сознания, – вздохнул дежуривший рядом Гена. – Пора привести его в себя.
Озимцев достал из аптечки, которую он нашёл в БТР, маленькую бутылку нашатырного спирта и кусочек ваты, смочил её и поднёс к носу Лёши. Тот немного поморщился и через секунду открыл глаза.
– Фу, убери эту гадость, – он слабо взмахнул рукой, пытаясь убрать подальше от носа руку с благоухающей ваткой.
– Как ты себя чувствуешь? – Гена отложил ватку в сторону.
– Хреново. Ощущение такое, как будто все соки из меня выжали.
– Ты потратил очень много психической энергии и нужно время, чтобы её восстановить, – важно произнёс Дьяболик.
– Ого, откуда такие познания в парапсихологии? – удивлённо воззрился на него Кузя.
– Раньше увлекался этим, – загадочно улыбнулся Пермяков. – Прочёл кучу книг.
– Чёрт, голова до сих пор кружится, – Лёша, морщась, сел. – Сколько я пробыл без сознания?
– Минут 10 всего, – успокоила его Лена.
– А долго нам ещё ехать?
– Около часа. Самолёт будет нас ждать там ровно в 10:00.
– Мы успеваем? – продолжал допытываться Романенко.
– Если всё пойдёт как запланировано, мы приедем даже раньше времени, – подмигнула ему Никольская.
– Ну, хоть что-то у нас идёт нормально, – Лёша облегчённо вздохнул. – А теперь рассказывайте, что произошло, после того как я отключился.
Выговориться надо было всем, и солдаты наперебой стали рассказывать про атаку роботов и неожиданную и очень своевременную помощь сил сопротивления. Лёша только успевал цокать языком, качать головой от изумления и переводить взгляд с одного рассказчика на другого.
Несмотря на значительные повреждения, БТР ехал с максимальной для него скоростью, видимо, качество российской техники значительно выросло по сравнению с прошлым. Только из двигателя доносились какие-то скрипящие звуки, но, к счастью, ломаться он, по-видимому, не собирался. Примерно через час БТР с бойцами уже въезжал на расположенный у окраины Солнечногорска небольшой аэродром, построенный на скорую руку из бетонных плит, плотно состыкованных друг с другом. По обеим сторонам ВПП располагались несколько пустых полуразрушенных ангаров и диспетчерская вышка.
– Конечная! – Савельев плавно затормозил и открыл заднюю дверь. – Транспорт направляется в депо, пассажирам просьба покинуть салон. Остерегайтесь защемления дверьми.
– А я зайцем ехал, – Дмитрук показал Савельеву язык и выскочил наружу.
Савельев погрозил ему пальцем и улыбнулся. Это была первая улыбка, адресованная Дмитруку, после ранения Лёши. У него как будто камень с души свалился.
Солдаты вышли из БТР и направились к ВПП. Всё было спокойно… слишком спокойно после того, через что они прошли в городе.
– 9:50, – Кузя взглянул на часы. – Самолёт должен прилететь через 10 минут.
– Ну что ж, подождём, – Бондаренко достал флягу и смочил горло.
– Ерёмин, ты можешь связаться с пилотами? – спросила Никольская.
– Да, конечно, – связист достал рацию.
– Попробуй, слепо ждать что-то не хочется, – Лена постучала по деревянному щиту с остатками рекламных плакатов, стоявший рядом. – Тьфу, тьфу, тьфу, конечно, чтобы ничего не случилось…
– Сокол, это отряд Дельта, ответьте, – Ерёмин принялся крутить ручки настройки. – Сокол, ответьте!
В ответ они не услышали ничего, кроме белого шума.
– Попробуй другую частоту, – Лена немного помрачнела.
Ерёмин переключил станцию на запасную частоту, предназначенную как раз для случаев, когда связаться по основной не удавалось. Но и на этой частоте тоже никто не ответил. С аналогичным результатом закончились попытки связаться с базой. Тогда он перепробовал все доступные частоты, но везде ответом было одно и то же равномерное шипение.
– Чёрт возьми, ну почему хоть раз нельзя обойтись без сюрпризов, – Никольская зло стукнула ни в чём не повинный щит. – Почему он не отвечает, он же должен был ждать доклада… – она отошла в сторону, и её слова стали неразборчивы.
– О ком это она? – понизив голос, поинтересовался Озимцев.
– Об отце, – Кузя скосил глаза на недовольно бурчащую себе под нос Никольскую.
– Отце?
– Её отец – полковник Романов, – вздохнул Кузя.
– Полковник? Подожди, а почему тогда у неё другая фамилия?
– Взяла девичью фамилию матери, когда её родители развелись.
– Тогда понятно, почему она так нервничает. Пойду, поговорю с ней, – Озимцев двинулся по направлению к Елене.
Поравнявшись с ней, он нежно взял её за руку.
– Любимая, я знаю, что ты переживаешь за своего отца, но я уверен, что с ним всё в порядке, – уверенно сказал Гена. – Скорее уж просто неполадки со связью.
– Хотелось бы верить, – Лена придвинулась ближе в Озимцеву, рядом с ним ей было спокойнее.
– Он крепкий мужик и сможет защитить себя, даже если… – Гена осёкся. Лене сейчас только про «даже если» думать не хватало.
– Как я хочу, чтобы всё это поскорее закончилось, мне надоела эта война, надоело терять близких мне людей, почти все мои друзья и родные погибли. После гибели мамы, он единственный, кто у меня остался, я не хочу потерять и его, – она судорожно вдохнула и всхлипнула. – Прости, я что-то расклеилась.
– Это не называется «расклеиться», ты его любишь. Вполне естественно волноваться за близких, – Гена провёл большим пальцем, стирая слёзы с её лица.
– Да, я люблю его… И я люблю тебя, знал бы ты, как сильно, – прошептала Лена и обняла Озимцева.
– Я тоже люблю тебя, солнце, – у Гены вдруг закололо в груди, он сильнее прижал к себе Лену. И гнал, гнал прочь мысли о разлуке. Он не хотел, чтобы Лена теряла любимых, не хотел терять её сам.