— Кроме того, я думаю, что Прентисс слишком высоко оценивает вероятность победы Люса над остальной частью человечества. Предположим, что Люс фактически добьется успеха в устранении пространства и времени и приостановке мира во временном застое его существующей нереальности. Предположим, что он и несколько онтологических экспертов перейдут в окончательную, истинную действительность. Как вы думаете, долго ли они могут сопротивляться искушению, и изменить ее? Если Прентисс прав, то, в конечном счете, они или их потомки будут жить в космосе, столь же запутанном и неприятном как тот, который они оставили, в то время как мы, во всех практических смыслах, будем приятно мертвы.
— Нет господа, я не буду голосовать в любом случае.
— Тогда это мое право — разрубить этот гордиев узел, — сказала Е хладнокровно. — Я голосую за смерть. Сохраните ваши увещевания, доктор Доббс. Они потребуются после полуночи. Объявляю заседание закрытым.
Она резко встала, а мужчинам ничего не оставалось, как покинуть комнату.
* * *
Е вышла из-за стола и направилась к окну на дальней стороне комнаты. Прентисс немного поколебался, но попытки уйти не предпринимал.
Е окликнула через плечо: — Вы, тоже свободны, Прентисс.
Дверь закрылась за Шпеером, последним из группы, но Прентисс остался.
Он подошел к Е сзади.
Она не подавала никаких признаков внимания.
Мужчина остановился на расстоянии шести футов и изучал ее.
Она была прелестна и сидящая, и идущая, и стоящая. Мысленно он сравнил ее с Венерой Веласкеса. У нее были такие же стройные изысканные пропорции тела, бедер и бюста. И он знал, что она была полностью осведомлена о своей красоте, и конечно, должна быть в курсе его настоящего разборчивого осмотра.
Затем словно гора свалилась с ее плеч, и ее голос казался очень уставшим, когда она заговорила.
— Так, вы все еще здесь, Прентисс. Верите ли вы в интуицию?
— Не часто.
— Шпеер был прав. Он всегда прав. Люс преуспеет. Она опустила свои руки по бокам и повернулась.
— Тогда я могу снова повторить, моя дорогая, предложение выйти за меня замуж, и давайте, оставим управление познанием на несколько месяцев.
— Этот вопрос даже не рассматривается, Прентисс. Наши характеры несовместимы. Вы неисправимо любопытны, а я неисправимо, даже невротически консервативна. Кроме того, как вы можете даже думать о таких вещах, когда мы должны остановить Люса?
Ее ответ был прерван пронзительным голосом по селекторной связи:
— Вызов мистеру Прентиссу. Краш вызывает Прентисса. Мы обнаружили Люса. Краш вызывает Прентисса.
* * *
Глава VI
Надвигающийся хаос
Краш указал карандашом на затененную область на карте. — Это поместье Люса «Глаза змеи», известный игровой заповедник и зоопарк. Где-то в центре, я думаю — здесь, расположен каменный дом. Этим утром там с фургона разгрузили некоторое лабораторное оборудование.
— Мистер Прентисс, — спросила Е, — как вы думаете, сколько ему потребуется времени, чтобы установить то, что ему нужно для этого эксперимента?
Онтологист ответил через стол с картой. — Я не могу быть уверен. Я до сих пор понятия не имею о том, что он собирается попробовать, за исключением того, что я достаточно уверен, что это должно быть сделано в абсолютной темноте. Проверка его оборудования потребует всего нескольких минут, самое большее.
Женщина начала нервно расхаживать по полу. — Я знала это. Мы не можем остановить его. У нас нет времени.
— О, я не знаю, — сказал Прентисс. — Что насчет этого каменного коттеджа, Краш? Насколько он старый?
— Датируется XVIII веком, сэр.
— Вот вам и ответ, — сказал Прентисс. — Он, наверное, дырявый, в тех местах, где выпал раствор. Для полной темноты ему придется подождать до захода Луны.
— Это в три тридцать-четыре утра, сэр, — подсказал Краш.
— Таким образом, у нас есть время для ареста, — подала реплику E.
Краш с сомнением покачал головой. — Это более сложно, Мадам. «Глаза змеи» надежно укреплены, чтобы противостоять маленькой армии. Люс сможет удержать любую силу, которую Бюро способно собрать в течение, по крайней мере, двадцати четырех часов.
— Один атомный заряд, и этого будет достаточно, — предложил Прентисс.
— Это лучший ответ, конечно, — согласилась Е. — Но вы, также, как и я, знаете, какая реакция Конгресса была бы на такие крайние меры. Будет назначено следствие. Бюро будет упразднено, и всем лицам, ответственным за такое средство для достижения цели будет грозить пожизненное лишение свободы, а, возможно, смерть. Она на секунду замолчала, потом вздохнула и сказала: — Так тому и быть. Если нет альтернативы, я прикажу подготовить сброс бомбы.
— Существует и другой способ, — сказал Прентисс.
— В самом деле?
— Раз уж армия не сможет пройти, то один человек смог бы. И если он сделает это, то вам не потребуется применять бомбу.
Е медленно выдохнула облако дыма и изучала раскаленный кончик сигареты. Наконец она повернулась и впервые, с начала совещания, посмотрела в глаза онтологиста.
— Вы не сможете пройти.
— Кто, тогда?
Ее глаза опустились. — Вы правы, конечно. Но бомбу, все же, придется применить, если вы не пройдете. Нам этого не избежать. Вы понимаете это?
Прентисс рассмеялся. – Конечно, я понимаю.
Он обратился к своему помощнику. — Краш, я оставляю все детали операции на вас — бомбу и всё прочее. Мы встретимся в этих координатах, — он указал на карте, — точно в три. Сейчас начало второго. Вам лучше немедленно приступить к делу.
— Есть, сэр, — прохрипел Краш и выбежал из комнаты.
Как только дверь закрылась, Прентисс повернулся к E. — Начиная с завтрашнего дня, или лучше сегодня, после того, как я закончу с Люсом, я хочу получить шесть месяцев отпуска.
— Согласна, — пробормотала E.
— Я хочу, чтобы вы поехали со мной. Я хочу узнать, что это за штука существует между нами. Только мы вдвоем. Это может занять немного времени.
Е криво улыбнулась. — Если мы будем всё еще живы в три тридцать пять, и такая вещь, как месяц будет существовать, и вы все еще хотите, чтобы я потратила шесть из них с вами, то я сделаю это. И взамен вы можете сделать кое-что для меня.
— Что же?
„Вы имеете лучший шанс, чем Люс, приспособиться к конечной действительности, если Люс успешно уничтожит фотон. Я — на грани случая. Мне потребуется вся возможная помощь, которую вы можете оказать мне, если, и когда, настанет время. Вы будете помнить об этом?
— Я буду помнить, — сказал Прентисс.
* * *
В 3:00 ночи он встретился с Крашем.
— Есть, по крайней мере, семь инфракрасных сканеров в саду, сэр, — доложил Краш, — не говоря уже о разветвленной сети фотореле. И затем проволочная изгородь вокруг лаборатории, с большими кошками внутри. Он, должно быть, выпустил весь зоопарк.
Маленький человек неохотно помогал Прентиссу, на котором был рабочий комбинезон, абсорбирующий инфракрасное излучение. — Вы не предназначены для корма тиграм, сэр. Лучше отмените всё это.
Прентисс застегнул забрало и с гримасой впился взглядом в залитый лунным светом полумрак яблоневого сада. — Вы позаботитесь о сети фотоэлементов?
— Конечно, сэр. Он использует ультрафиолетовые чувствительные ячейки. Мы покроем участок ультрафиолетовым пятном в три десять.
Прентисс напряг свой слух, но не мог услышать вертолет, который должен нести ультрафиолетовый прожектор и бомбу.
— Он будет здесь, сэр, — уверил его Краш. — Во всяком случае, он не будет шуметь. Вам только следует опасаться этих диких зверей.