— Подумай, Андрей Иванович, подумай. Посоветуйся с верными людьми. Я же со своей стороны клятву дам, что высовываться не буду, как дед. Тихо как мышка вести себя буду, зато многие тайны европейские откроются пред нами, и знать мы будем, как себя дальше вести. И, самое главное, не узнает меня никто. Портретов моих давно не писали, а я изменился дюже, сам себя иной раз в зеркале не узнаю.
— Еще бы больше со шпажонкой скакал с Петькой на пару, так никто и не признал бы, — проворчал Ушаков, неодобрительно разглядывая мою спортивную фигуру, которая мне самому очень даже нравилась.
— Ну так ты подумай, пока, а я на ассамблею рвану, на наших красавиц напоследок перед путешествием полюбуюсь, авось еще вспомню не раз, на иноземную красоту глядючи, — и я вышел из комнаты, оставив Ушакова в глубоких раздумьях относительно того, как обеспечить мою безопасность.
Глава 14
Варшава встречала дщерь Петрову не так чтобы слишком уж пышно. Никаких тебе согнанных горожан с цветочками, ни хлеба-соли. Несколько шляхтичей, среди которых явно выделялся Казимир Чарторыйский, восседающий на мощном кауром жеребце, в котором мой Цезарь тотчас почувствовал соперника и даже дернулся, оскалившись, за что получил несильный шлепок между ушей, обиделся и теперь шел, гордо подняв голову, и полностью игнорируя сидящего на нем всадника, меня, то есть. Хорошо, хоть команды выполнял, и не артачился, а то показали бы мы номер с конями.
Делегация выразила все полагающиеся восторги, я понимал то, что они говорят разве что через слово, поэтому быстро отвлекся от беседы, рассеянно следя за дорогой и пытаясь систематизировать в голове случившееся за те недели, которые предшествовали нашему выдвижению.
Отправив Выхристина договариваться с чукчами, устроить первые торги, выспорив в Якутске, а что чукчей вообще интересует, основав при этом какой-нибудь торговый поселок, который в перспективе вполне сможет перерасти в город, а также встречать Беринга, который все никак до Москвы добраться не может, я пересмотрел весь список дел, которые рассортировал на две кучи: те что требовали моего внимания немедля, и те, которые можно было отложить на потом.
Из неотложных дел – обсуждение сложившейся политической ситуации с Минихом, Ласси и Румянцевым. Последний возглавлял кортеж царевны Елизаветы, и совместно мы пришли к мнению, что пока стоит лишь усилить границы с Швецией и османами, а когда мы с Румянцевым вернемся, то будем иметь более конкретные данные, что позволит нам более точно сориентироваться и принять конкретные меры.
Далее у меня на повестке дня побывал Брюс, который был мною наделен полномочиями наряду с Плещеевым, и которому было поручено начать реорганизацию Москвы, в соответствии с моими хотелками. Хотя бы вменяемый план предоставить к моему возвращению и начать разгребать бардак, царивший на улицах, которые необходимо было расширить, снеся многие деревянные строения и заменяя их на новые. Также я потребовал полной перестройки Кремля, а то надоело уже как побродяжке по чужим дворцам слоняться.
Из-за того, что строительство Петербурга временно было приостановлено, точнее размах существенно умерен, так как отказываться от этого наследия дедова я не намеревался в полной мере, слишком много жизней было принесено ему в жертву, то первое, что я сделал – это отменил глупейший приказ Петра Великого на производство кирпича только для нужд Петербурга. Кирпич был необходим для всей России, не только для города на Неве. И тут мне помог Кер, который каким-то неведомым мне способом среди многочисленной цинской делегации умудрился отыскать непонятно, как оказавшегося в ней, китайца, который к тому же знал секрет производства кирпича, из которого была сделана Великая Китайская стена. И более того, улыбающийся китаец, оказывается испытывал глубочайшую неприязнь к захватчикам, поэтому с превеликой радостью сдал нам этот секрет, и даже более того, он остался в России, лишь бы не возвращаться на родину, которую губили эти «варвары-маньчжуры». Ну, тут не поспоришь, после завоевания Китая маньчжурами, для просвещенной страны, владеющей небывалыми секретами ремесла и науки наступил стремительный откат, потому что маньчжур наука, искусство и развитие ремесла не интересовало. Их интересовала лишь война, точнее ее итог – наращивание территорий.
Верил ли я, что цинцы сдержат обещания по договору? Да ни в жизнь. Поэтому-то я и стремился именно сейчас захапать те территории, которые уже принадлежали маньчжурам и по договору должны были отойти мне. Их надо было усилить, хоть немного, но заселить, и охранять. Поэтому умница Бакунин уговорил часть калмыков – пацифистов, не желавших воевать, все равно отправиться с ними, дабы начать хоть как-то осваивать те самые территории, которые теперь, согласно договора, принадлежали нам.