- Можно говорить не всем одновременно? - кротко поинтересовался Координатор, и все притихли.
- Что такое, пап?
- Ничего. Просто вас давно ждут дома. И слегка тревожатся. Я тоже.
Приют для феникса.
Лина смотрела на небольшую светлую комнату. Не та, что в ее видении - нет книг на полке, нет фото девушки… На столе - стопка книг и целый ворох нот. Зато над постелью в забавной пародии на фамильный герб перекрещиваются меч и гитарный гриф… Зато по комнате моментально поплыли звуки музыки - компьютер приветствовал хозяина какой-то балладой (похоже, любовной). Зато на стене вперемешку с плакатами музыкальных групп - карандашные наброски. Девушка…
Она.
Лина молча смотрела на свои портреты. Она в танце, она - у костра, она собирает волосы в косу… Везде она. Лицо набросано слегка схематично, упрощенно, и в большинстве случаев его вообще не видно, но Лина готова съесть собственную концертную юбку, если это не ее лицо.
И кто это рисовал? Ну, ясно кто. Значит, никому не говорил, а? Конспиратор ты, однако, Леша.
- Вот… - Лёш слегка покраснел, - Вот… Нравится?
Лина очнулась.
- Лёш… Ты что, уступил мне свою комнату?
Юноша присел на край стола и улыбнулся:
- Она самая защищенная. Родители еще в детстве ухлопали кучу амулетов, чтобы мы с Димом спокойно просыпались, не боясь, что рядом окажется какая-нибудь пакость с Уровней. Тут везде датчики, стоит только сдвинуть один или хоть слово ключевое сказать - и контур замкнется.
- Но…
- А я - через стенку. В комнате Дима классный диван, на котором уютно спится.
Диван, значит…
Лина с интересом глянула на это воплощении ангельского терпения и морали, но Лёш выглядел очень искренним, и она с запозданием поняла, что ведет себя глупо. В конце концов, это дом его родителей. Не может же он… в смысле, не могут же они… Девушка придавила далекие от высокоморальности мысли и идеи и горячо понадеялась, что в настоящий момент эмпатия Лёша спит или занята чем-нибудь другим…
Надежды, судя по всему, оказались напрасными: щеки юноши слегка заалели, из губ вырвался вздох, подозрительно похожий на ее собственный, а "спокойной ночи" прозвучало весьма и весьма смущенно.
Кажется, молодого ангела тоже обуревали не слишком ангельские мысли.
Ну что ж…
Проводив его взглядом, девушка присела на постель, застланную хрусткими свежими простынями, и усмехнулась.
Да уж, "не-волнуйся-это-просто-знакомство-с-родителями" выдалось запоминающимся. Это же надо… За один вечер она успела познакомиться с кучей светлых ведьм и магов, попасться на глаза Координатору, подслушать один очень необычный разговор, нарваться на невеселое предсказание своего невеселого будущего… Что еще недостает? Ах, да, она, ведь, кажется, еще и обязана теперь кому-то дать уроки танцев… Лина постаралась вспомнить и пересчитать мелькающие лица и просящие-требующие голоса, заверяющие, что без фламенко они больше не мыслят себе жизни, но ее тренированная память чуть ли не в первый раз дала сбой. Обещала она все-таки позаниматься с девчонками или не обещала?
Не вспоминалось никак.
Значит, "не-волнуйся-это-просто-знакомство-с-родителями"?
Ну, так тому и быть
А кто волнуется? Никто не волнуется…
Просто все-таки надо придумать, что завтра сказать матери про заказ… Надо пройтись по связям - отследить информацию по разборкам. Может, удастся свалить труп заказчика на кого-то постороннего. Например, на банду изгоев. По слухам, как раз завелись две новые взамен уничтоженных с месяц назад "Крутых крыс". Надо подстраховаться.
Иначе невеселое будущее наступит раньше, чем обещалось.
Ничего не изменишь?
"Здесь, в центре, можно поставить аквариум - шестигранный, средний размеров. Сделать подсветку… с одной стороны установить декоративное панно с сухой зеленью. Нет, лучше торфопарник с "зеленой стеной". И внутри аквариума зелень у задней стенки. А вокруг - симметрично расположенные светильники. Аквариум будет как драгоценность - сиять и переливаться среди общей серости"
- И чего это наш младший молчит? - послышался над ухом знакомый голос с противной интонацией "Фиг-ты-меня-заставишь-замолкнуть". Опять…
- А это он с нами разговаривать не хочет. Мы ему мешаем, вишь ли! - второй голос, как всегда, донесся с другой стороны.
- Да что ты говоришь! И чему это мы мешаем? Таращиться на стены?
"А стены можно выровнять… или хотя бы окрасить в теплый бледно-золотистый тон. Тогда, может, пропадет это ощущение вечного холода…И добавить фальш-окна или фальшниши, и к ним светлые, тонкие-тонкие занавески"
Голоса не унимались, и игнорировать их становилось все труднее.
- Он не таращится, он размышляет. О том, что нам с тобой "не понять"!
- Ну да, мы же серые!
- Дремучие! Нам недоступно понимание высокого! Ха-ха-ха!
"Пол тоже хочется "теплых" оттенков. Терракот или бордово-коричневый, фактурный"
- Ой, нет-нет! А может, он о своем дне рождения думает, а мы мешаем важному!
- Да-да, Ян! Ты нас прости, убогих, мы же сразу не догадались! Конечно же, ты считаешь дни до своего восемнадцатилетия, так ведь? А мы мешаем, бестолковые!
- Мы так виноваты!
- Да-да, нет предела нашему раскаянию… и во искупление вины мы даже можем помочь тебе посчитать их! Ну-ка, Виктор!
- Момент, - отозвался тот, - Итак… тебе скоро исполнится восемнадцать. И сегодня у нас пятнадцатое июня… Стало быть, дорогой наш братец, до восемнадцати тебе осталось шестьдесят дней.
- Надо же, как много!
- Целая жизнь…
- Постарайся прожить их как следует, ты же все-таки рода Долински!
- Ну да, повеселись напоследок! Может, прислать тебе девушку? Ах да, забыл - тебе ж нельзя никого касаться. Вот жалость-то!
- Тогда тебе остается заниматься только… своими книжками. Неприкосновенный ты наш! Ха-ха-ха! - и, довольные очередной беседой, они, наконец, ушли… Несколько секунд в воздухе еще металось эхо их голосов, громко обсуждающих прелести жизни… Потом они затихли и Ян, наконец, остался один.
Он вздохнул и наконец открыл глаза. Золотистая комната с мерцающим аквариумом растаяла, и взгляд юноши заскользил по реальным стенам - бугристым, серым, с темными пятнами лишайника. Небольшая пещера с неровным полом освещалась всего двумя светильниками. В ней почти ничего не было. Две узкие постели - самого Яна и охранника - накрыты серыми одеялами, каменный стол и книги, книги… Единственная доступная ему радость - книги из дневного мира, верхнего, где светит "солнце". Неужели там в самом деле есть все это? Леса из тысяч деревьев (подумать только, тысяч! у него было когда-то одно, в кадке, но оно быстро засохло, а нового ему не принесли), замки… Озера и реки. Цветы. Они правда такие красивые, как на картинке?
Ему ведь этого никогда не увидеть.
Он может придумывать комнаты, может рисовать замки и дома, может сколько угодно творить их в кристалле (если конечно, братья снова не отнимут "дурацкие игрушки"), но это ничего не изменит.
Шестнадцатилетний Ян Долински проживет в своей пещере еще шестьдесят дней. А потом по древнему обряду неприкосновенный младший сын будет призван в алтарную пещеру. И там проживет… просуществует, протянет, промучается… еще примерно сутки. А потом по древней традиции рода Долинского-младшего не станет…
И все, что от него останется - книги и несколько кристаллов. И имя на стене родовой пещеры с пометкой "жертва".
Ян лег на узкую койку и невидящим взглядом уставился в серый потолок. Ничего не изменится. Ни-че-го…
Семейный разговор.
- Что значит - ты не можешь пока отчитаться в выполнении заказа?! - Лиз раздраженно оглянулась назад, где в зеркале дрожало чье-то изображение - очередной клиент, видимо, - и вновь перевела взгляд на дочь, - Лина! От тебя я такого не ожидала!
- Час назад я побывала в пещере этого… клиента, - девушка чуть поморщилась, - Там его нет, и уже три дня его никто не видел. В пещере какой-то подозрительный погром - то ли ему нанесли визит какие-то "друзья", то ли это банальный грабеж…
На самом деле пропавшему демону скорей всего нанесли визит обрадованные возможностью поживиться соседи, но об этом Лина тактично умолчала. Она с раннего утра моталась по Уровням - сначала "снимая информацию", потом аккуратно, через третьи руки, запуская нужные слухи. Если ее расчеты верны, то уже к завтрашнему дню Стражи получат сведения, что на некоего Лёшея Соловьева открыт контракт. Без подробностей, конечно, но и этого должно хватить. С этой стороны она сделала все что могла без угрозы раскрыться. Осталось убедить мамулю.