«С колена — пли!» И ловко запускал палки в снежную бабу, сооруженную кем-то в центре двора.
Громко смеялись раненые, прильнувшие к окнам. Но вдруг что-то стало тихо. Мальчишки вгляделись и среди знакомых лиц увидели одно незнакомое, бледное, с большущими глазами.
И сразу догадались, что это тот самый зритель, из-за которого они и давали такой лихой концерт самодеятельности. Ага, наконец-то они заставили его повернуться от глухой стены к светлому окну. Теперь надо посильней рассмешить его, и человек пойдет на поправку! Подмигнув Юке, Мика тоже поджал одну ногу, а обнявшись, они вдвоем затанцевали.
Смешливые поварихи так и прыснули и бросились в кухню, прозевав вскипевшее молоко.
Довольные успехом, мальчишки взглянули в окно, надеясь увидеть улыбку бледного паренька. Но лицо его вдруг исказилось, словно от нестерпимой боли, он замотал головой и ударился лбом.
Заслышав звон осколков, комедианты свалились в снег, словно сраженные пулеметной очередью.
Медицинские сестры подхватили мальчишку, поранившего себе лицо, и понесли прочь. Он бился в их руках и кричал:
— Не хочу быть таким! Не хочу людей потешать!
— Ну успокойся, милый, они же не хотели тебя обидеть!
Мальчик был безутешен.
Огорченных комедиантов позвал к себе военврач второго ранга.
— Что это вам вздумалось изображать безногих в смешном виде?
Ребята объяснили, что хотели приободрить паренька. Рассказывали ему про дедушку Акима, который, вернувшись без ноги еще с гражданской войны, до сих пор жив и весел. И на охоту ходит, и на рыбалку, и даже на коне верхом скачет. И над своей бедой сам смеется, шутливые прибаутки поет.
— Когда сам человек свою беду шуткой отгоняет — это одно, а когда посторонние так шутят — совсем другое. Нехорошо!
Незадачливые артисты совсем сконфузились.
— Ладно, — сказал военврач, — поезжайте домой и в следующий раз будьте умнее.
Он написал деду Акиму записку, запечатал в форменный конверт и велел доставить немедленно. И добавил:
— А вашим пионерам передайте устно, пусть ждут сигнала. Скажите, что чертеж хранится у меня под стеклом.
Ребята глазами захлопали: «Какой чертеж-? Какой сигнал?» И вдруг увидели на столе военврача большую фотографию Светланы-Луны. Фотокарточка эта висела в школе с тех пор, как Светлану отметили грамотой за лучшее исполнение мордовских песен. Ее полное лицо, едва умещавшееся на фотографии, было расчерчено на квадратики, ромбики и треугольники, как какая-то замысловатая выкройка.
«Ах, вот почему все девчонки ходят разукрашенные такими же треугольничками, помеченными номерочками… Они разметили, с кого сколько надо взять кожи, чтобы сделать безликой девочке лицо!»
Военврач, заметив, что ребята пристально смотрят на чертеж лица, спросил:
— Как зовут эту девочку?
— Светлана…
— Да? Передайте пионерам, что раненую девочку, для которой они хотят отдать свою кожу, тоже зовут Светланой!
— Нашу зовут еще Луной…
— Вот как? Наверное, она красивей всех, поэтому и прислан чертеж именно ее лица?
— Нет, — ответил сообразительный Юка, — у нее лицо самое широкое во всей школе, а девчонки любят кроить с запасом, чтобы не ошибиться!
Доктор подавил улыбку и, не теряя серьезности, сказал:
— Это очень умно. Передайте всем девочкам мою сердечную благодарность. Скажите, я горжусь такими самоотверженными людьми!
ВЕСЕННИЕ НЕОЖИДАННОСТИ
Возвращались ребята в Курмыши в мрачном настроении. Даже Кудлай хвост повесил. Ему были тяжелы и пустые салазки. А ребятам еще тяжелей казалось небольшое письмо, которое они должны были доставить деду Акиму от доктора, и особенно благодарность, которую должны были передать девчонкам устно.
«Горжусь такими людьми», а что они сделали? Подумаешь, подвиг какой — разрисовать себе щеки! Вот если бы они солдатский «разговорник» хотя бы вызубрили, можно было бы похвалить. По кусочку кожи решили пожертвовать — да разве это сравнится с тем, что другие жизни не жалеют отдать для победы! «Самоотверженные», а где это видно? Да встреться им живой фашист, они бы даже не знали, что нужно крикнуть «Хенде хох!»
Ну ладно, наше время тоже придет. Вот напишут в газетах про подвиги двух юных разведчиков из деревни Курмыши, вот тогда военврач тоже скажет: «Горжусь такими…»
Несколько утешило мальчишек по возвращении в деревню то, что зазнавшимся девчонкам, оказывается, крепко досталось от мам, бабушек и старших сестер. Кто-то все-таки проговорился, ну и пошел шум по всей деревне. И вот уже все «самоотверженные» ходят заплаканные, но с чистыми лицами. Заставили их силком умыться!