Не помню, как тащил ее, как выбирался на берег, как оттаскивал подальше от воды…
— Да она же захлебнулась! — вырвалось у меня, когда я очнулся сидящим рядом с бездыханной царевной. — Черт, что же теперь делать… я даже непрямой массаж сердца делать не умею… как теперь ее в чувство приводить…
— Как спящую красавицу, — гаденько подмигнул Волк.
Не вините меня! Я ему чуть не врезал. В такой-то ситуации отпускать пошленькие шуточки! Да меня такой гнев обуял, что я едва не прибил напарника. Его спасло только одно: мы могли и не успеть вернуть Василису к жизни.
— Что делать, ты, вшивое серое создание?! — мои руки сами собой сомкнулись на его шее. — Или ты скажешь, или я тебя задушу, паршивый пес!
— Я же тебе уже намекнул… — полупридушенно просипел тот. — Дыхание рот в рот, раз ты ничего не умеешь…
— Гм!!!
— Ничего пошлого, между прочим! Берешь ткань, кладешь на лицо…
Похоже, это был единственный способ ее спасти, поэтому я, скрепя сердце, слушал. Когда Волк окончил, я приступил к выполнению инструкции. К сожалению, все, что у нас было ткане-пакетового вида, либо утонуло вовсе, либо находилось в столь мокром и размякшем виде, что сделало бы только хуже Василисе. Этого я допустить не мог.
— Ну… с Богом, — я, красный от смущения, завершил приготовления и осторожно припал к сахарным устам царевны. Так. Ничего… такого, ну… не воображать, представить себя автомобильным насосом. Боже, что она обо мне подумает!
Наконец, я почувствовал, как девушка, кажется, начинает дышать… Больше ничего я почувствовать не успел, потому что отлетел в сторону от крепкого удара в лоб! Вот и спасай ее после этого…
— Да не приставал я к тебе, нужна ты мне!
— Ага, рассказывай! Внаглую меня целовал, пользуясь моей беззащитностью… кто тебе разрешил, а?!
— Я?! — я аж задохнулся. — Все, в следующий раз сама себе искусственное дыхание делай, раз такая умная. Я даже и не думал ни о чем таком!
— Ну да, ну да… я верю на слово. Вы все такие!
— Да, чтоб ты знала! Мы, мужчины, все такие! — взорвался я. — Сначала спасаем вам жизнь, а потом еще и позволяем себя избивать! Ты скажи, как я еще мог тебя выручить, если я даже непрямой массаж сердца никогда не делал?! Надавил бы не туда, и все, кранты тебе! У меня разве был другой выход?!
Царевна застыла, молча глотая воздух, гневными зелеными очами глядя на меня.
— И вообще, никакой мужчина, находясь в здравом уме, не будет целовать пузырек с ядом! Вроде тебя.
— Ах, я пузырек с ядом?! А ты… а ты…
Кийя! Бах! Бум! Дзынь!
— Сама ты (вырезано цензурой)!
— Да ты вообще (вырезано цензурой), (вырезано цензурой) долбаный!
— Ах, ты…
Бам! Дзынь! Тара-рах!
— Эй, вы, сладкая парочка, остыньте! — осадил нас Волк.
Вася все еще с тихими порыкиваниями прожигала меня свирепым взглядом, едва-едва сдерживаясь. Меня тоже злость и обида просто-таки распирали. Безобразие! Неблагодарная нахалка! Да как ей наглости хватает!..
— Успокойтесь, — Волк усадил нас на поваленный ящик. — Давайте подведем итог. Итак, где мы?
— В Англии, — нехотя буркнул я.
— Где нам НАДО срочно быть?
— В Тридевятом, — тихо отозвалась Василиса, начав, кажется, что-то соображать. Иногда она все же Премудрая. Ну не бывает же совсем несносных людей? Хотя, глядя на нее, гм…
— Что мы должны сделать?
— Добраться до Тридевятого, — хором ответили мы, переглянувшись.
— А что мы делаем?
— Черт, Волчик, ты прав, — первой, ка ни стыдно, опомнилась царевна. — Что же делать-то теперь?
Оба задумались, а потом углубились в рассуждения.
— Интересно, кто в нас стрелял, — я тем временем неспеша пошел по лукоморью, меряя песок шагами и оглядывая берег в поисках хоть каких-то следов террористов. Метрах в пятистах от нас из воды вылезали насквозь промокшие, зато живые пассажиры потерпевшего-таки крушение ковролайна. Внезапно взгляд зацепился за что-то черное, вынесенное на берег приливом. Я подошел поближе и увидел, что это был пистолет.
— Смотрите! — я поднял его и принес напарникам. — Я нашел пистолет.
— И чего? — Волк хмуро оглядел пистолет.
— И ничего. И не знаю, что.
— Постойте… Иван, да ты просто синяя птица удачи! — обрадовалась вдруг наша ходячая лаборатория.
— Почему? — не понял я.
— Взгляни, что это за калибр. Тот же самый калибр, что и у первых двух пуль! И… ой-ой-ой… ребята, отсюда надо срочно мотать! — Василек побледнела и отшатнулась от оружия, как черт от ладана.
— А что? В чем дело-то?
— Дело в том, что именно из таких пистолетов стреляют английские спецслужбы! — она была уже белая, как мел.
— Ты хочешь сказать, что… что они только сделали вид, что нам поверили, а на самом деле… — сообразил я. — Идиот! Как я сразу не догадался! План и впрямь был детский… Помнишь, они еще что-то обсуждали и так странно на нас косились?..
— Мы, как всегда, влипли… — осипшим голосом простонала царевна. — Поздравляю.
— Не с чем, — ухмыльнулся Серый Волк.
— Удирать надо. Тайно. И как можно скорее.
— Ну да. Что делать будем?
— Тут вроде порт недалеко… — припомнила Прекрасная, озираясь. — Спрячемся в ящике из-под продуктов и — на корабль.
— Кладезь идей, — пробормотал Волк себе под нос.
В этот момент в мокрой суме раздалась трель песни мушкетеров. Я вынул трубку. Интересно, где царь раздобыл непромокаемый мобильник? О, кстати — легок на помине.
— Алло, — я снял трубку. Василиса тем временем препиралась с Волком по поводу дележки бутербродов. — Я слушаю…
— Иван?! Что-то тебя не слышно, — угрожающе начал Горох. Почему-то у меня было сильное подозрение, что сейчас он держит в руках раскаленные щипцы…
— Упс… Видите ли, Ваше Величество, да продлят Пресвятая Дева, Аллах и Будда ваши годы, да не упадет ни один волос с вашего сиятельного чела, да останутся зубы ваши дирольно и орбитно белыми… — принялся юлить я, понимая, что — ох, сейчас буде-ет…
— Так!!! Меня на мякине не проведешь! Смотри ведь, в холопы спишу, — пригрозил он. — Ну-ка, выкладывай, что там случилось!
— Да ничего особого… так… всего-навсего поссорились с Германией, достали парижан, угодили в немилость к аглицким спецслужбам… — смущенно перечислил мой язык (я тут ни при чем!)
Трубка потрясенно замолчала, потом послышался глухой стук, голоса бояр; спустя пару минут Его Величество пришел в себя.
— Иван, это что такое?! Как ты мог такое натворить, а? А я на тебя столько надежд возлагал… Ну хотя бы про ковер что-то узнал?!
— Упс, — ну как я ему скажу, что все это время нам было совсем не до ковра.
— Ясно, — царь тяжело выдохнул в трубку. — Ох… а я ведь и казнить могу! Ты уж там старайся… У нас тут уже просто ад кромешный пошел, спаси и сохрани мою душу, Господи!
— А что такое?
— Слышал что-нибудь по телевизору про Бунт Мертвых Бояр?
— Ничего ровным счетом…
— Значит, вот какое дело тут было. Помнишь, о прошлом годе двадцать бояр-изменников казни предали? Ну так вот, будит меня ночью Ярослава, пятая моя дочь; мол, вставайте, батюшка, пожар, стены горят! Я аж с перины свалился, думаю: какой в царском тереме может быть пожар, терем-то каменный! Выглянул из комнаты, глядь — а там и впрямь стены каменные аки дерево пылают! Ох и напугался же я, Ваня… — из трубки донесся еще один тяжелый вздох. — Выскочил на улицу, а там уж полгорода сгорело, да как сгорело! И навстречу мне с десяток мужиков валит, кто с чем — у кого нож, у кого вилы, у кого пистолет. Как они на свет-то вышли, тут мне совсем плохо сделалось: это ж те самые бояре из могил повыкапывались! Увидали они меня, зенки вылупили и как бросятся на меня с воплями дикими! Насилу спасся. А зубы-то у них не зубы — клыки звериные, а руки в крови по локоть!
Нет, у страха, конечно, глаза велики, но Горох не из робкого десятка царь, уж он-то выдумывать бы не стал… поэтому дрожь и пробрала. Жутковатое дельце.