Я смолчал. Если бы Кощей сейчас стоял передо мной, ему осталось бы только молиться! Спастись он от меня бы уже не смог. Я стиснул ладонями ремень сумы, представляя себе, что это шея Бессмертного.
До дворца оставалось два дня, если верить клубку.
Поздно ночью, когда пижама и одеяло ослабили бдительность, Василиса выбралась из своей комнаты, использовав для взлома замка музыкальные челюсти, ножик и немного сообразительности. Ее встретили мрачные коридоры-"коробки", на потолках которых висели выключенные лампы дневного света. Стены были из странного материала, украшенные лепниной. "Судя по сюжетам лепнины, скульптор был натуральный садист", — подумалось Василисе.
Она двинулась вперед по коридору вдоль железных дверей, пестривших надписями: "Кабинет для гостей", "Кабинет для физических опытов", "Компьютерный кабинет"… ну где-то же должна, просто обязана быть его комната! Где-то же он спит, отдыхает — Кощей, конечно, не лентяй, но и ярым трудоголиком никогда не был. Предпочитает чахнуть над накопленным в личном банке златом. То есть, это, конечно, вовсе не злато, а хрустящие зелененькие купюрки… За прошедшие полторы недели царевна успела заметить за Бессмертным три пунктика: имена, деньги и он сам. Не так-то уж и трудно представить себе самовлюбленного злодея, но Кощей себя просто обожал! Каждое утро, просыпаясь, он требовал зеркало и долго сыпал потоками лести в свой адрес. К тому же, он был страшный щеголь…
Наконец, Василиса увидела табличку:
Здесь я сплю, вам ясно, люди?
Если кто меня разбудит,
Вмиг получит по мозгам,
Превратится в старый хлам!
"М-да. Талантом не обделен. Пушкин прямо, — ехидно подумала она. — А уж остроумия — хоть отбавляй". Толкнув дверь, царевна осторожно вошла внутрь. Кощея в комнате не было, такой и был расчет: Василиса знала, что сегодня ночью он ушел в лабораторию — работал над каким-то эликсиром. Василисиному взору предстала опрятная комната, в углу стояла кровать с шелковым балдахином, рядом — стол. Чуть поодаль была кадка, в кадке рос дубок. Относительно молодой, но уже крепенький. На дубе на золотой цепи висел… Василиса протерла глаза. Там висел ее сундучок. "Вот мудрец чертов, додумался же! Тоже мне мистер Бин. Нашелся тут король юмора. Это ж надо было додуматься, на дуб его повесить! Сам он… дуб", — зло прошептала она, снимая сундучок.
— Милый мой… — нежно гладя крышку рукой, тихо сказала Василиса. — Ты всегда будешь напоминать мне о Ване… жив ли он, не попался ли? Не угодил ли в переплет? Если Кощеище его хоть пальцем тронул — ух, я…
Девушка погрозила кулаком воображаемому Кощею и вышла.
Но почему-то она не заметила, что на кровати лежал еще один сундучок. Точно такой же.
В котелке противно булькала заготовка. Аромат от нее шел отвратительный, и Кощей предпочитал не нагибаться очень низко. Он тонкой струйкой наливал туда эфир, попутно добавляя спирта и разговаривая со своей ассистенткой — Еленой.
— А ничего эта Василиса, — признался он, долив эфир и принимаясь за сульфанол. — Красивая… да и не такая дура, как сначала казалась… может, ее?
— Что — ее? — не поняла Елена. Она помешивала и регулировала температуру в реакторе.
— Ну как что! В жены, — расплылся в улыбке Кощей. — Я не откажусь.
— А ее отец согласится? — обеспокоенно уточнила полукошка.
— А мы еще и спрашивать должны?! — возмутился ученый. — Пусть идет лесом. Я хочу, чтобы Василиса стала моей женой, и она ею станет, не будь я Кощей Бессмертный!
— И как же вы планируете это, шеф? — поинтересовалась Елена, помогая Кощею найти пузырек с калийной селитрой.
— Как-как! Вот, захожу я к Василисушке, весь такой красивый, в черном фраке и с бабочкой, и говорю: "Вот тебе платье подвенечное. Одевай скорее да выходи за меня". Дарю ей кольцо с изумрудом, она глядит на меня так нежно-нежно и говорит: "Да, Кощеюшка, да, миленький!" И мы идем по ковру, устланному костями… — размечтался злодей, снимая готовый эликсир.
Секретарша еле слышно фыркнула.
— Что? Что-то не то я сказал? — встрепенулся Кощей.
— Не пойдет она за вас, — вздохнула Елена. — Она вас не любит.
— Как?! — искренне изумился тот. — Как это не любит?! Это неправильно, я запрещу ей меня не любить!
— Не получится, шеф. Сердцу не прикажешь. Возьмет и сбежит. А то и руки на себя наложит.
— Не посмеет! — ударил по столу Кощей. — Василиса будет моей женой, и точка! Я завтра же поведу ее под венец, и никто тому не помеха. А если посмеют возразить, то я… ух!