— Правильно!
Схватили по пути вилки, ворвались в кухню, стали терзать куренка на сковороде — и тут все официанты сразу бросаются на нас, приемами самбо выбивают вилки, закручивают руки, куда-то тащат.
— Ну, сейчас мы вам устроим! — с каким-то ликованием один говорит. — Серега, скорей милицию вызывай!
Словно специально этого ждали.
Через минуту уже в зал вбежали два милиционера, вытаскивая револьверы.
— Вот это оперативность! Должен вам заявить, что работой вашей доволен! — милиционерам говорю.
— Пытались куренка утащить! — повар заявляет. — А мы бы потом из-за них план бы не выполнили!
— Мы думали, мы невидимки! — Николай вздохнул.
— Невидимость не освобождает от уголовного наказания! — строго милиционер говорит. — Прошу пройти!
Вывели нас, усадили в машину с маленьким окошечком, повезли.
— Запоминай дорогу! — на всякий случай Николаю сказал.
Высадили нас аккуратно у дверей, отвели к дежурному.
Ни «как поживаете?», ни «здрасьте!» — ничего.
— Фамилия! — сразу же дежурный говорит.
— ...Траффолд!
— Грегори!
Поднял, наконец-то, на нас глаза.
— Ах — вы порезвиться хотите? Ну что ж — поможем! Червяченко — отведи!
Отвел нас Червяченко за железную дверь, замкнул.
— Вот так погуляли! — Николай вздохнул.
Огляделись: тесное помещение, окошечко под потолком, и к тому же — стремянка стоит, банки с краской валяются, стены грязные, осыпающиеся — ремонт.
— Могли хотя бы ремонт к нашему появлению закончить! — Николай говорит.
— Видимо — не рассчитывали так скоро нас увидеть. Ну ничего! Как выберемся отсюда — поднимемся с тобой на Эверест! Вот где чистота! А простор!.. Раз в сто больше обычного пейзажа!
— Ух ты! — воскликнул Николай.
Тут же дверь с лязганьем отворилась.
— Прекратите уханье! — Червяченко говорит.
— Ух ты! — поглядев на него, я не удержался.
— Не успокоились, значит? Пожалуйте на беседу! — Червяченко говорит.
Вышли мы снова в зало.
— Кем работаешь? — глядя на Николая тяжелым взглядом, дежурный спрашивает.
— Аспирант, — Николай отвечает.
— ...Не понял! — дежурный говорит.
— Аспирант, — почему-то шепотом Николай произнес.
— Громче говори!
— Слушаюсь! — Николай каблуками прищелкнул. — Аспи-рант, рант, рант, аспи-рант, рант, рант! — печатая шаг, по помещению пошел.
— Стоять! — дежурный рявкнул. Николай, притопнув, окаменел. — ...А ты кто? — дежурный повернулся ко мне.
— Аспи-рант, рант, рант! — печатая шаг, я пошел.
— Стоять!
Мы рядом с Николаем застыли.
— Червяченко!
— Есть!
— Что — «есть» ?
— Я!
— Отведи их обратно, — видать, не охладились еще.
— Так точно! — Червяченко говорит. — А ну пошли!
— Аспирант, рант, рант, аспи-рант, рант, рант! — дошли с Николаем до нашей двери, резко повернулись, зашли.
— Вот — правильно мы себя ведем! — Николаю говорю. — Начальство порядок любит! Чтобы все четко, организованно, — как у нас! Ты заметил — когда мы отвечали ему, у него даже слезинка счастья блеснула?
— А точно — слезинка счастья? Может — просто слезинка? — с некоторым сомнением Николай говорит.
— Точно! — говорю. — Я-то уж знаю, как с начальством себя вести! Ты, я думаю, начальника моего знаешь, Шаповалова? Казалось бы, трудный объект? И ничего! Обошел по всем статьям! Шаповалистей самого Шаповалова стал! Теперь меня уже — неофициально, конечно, — все Шаповаловым зовут, а самого Шаповалова — почему-то Ушатов — видимо, по жене. Вот так вот. А ты говоришь!
— Но, тем не менее, мы почему-то здесь — в тесном, сыром помещении, а начальство — там!
— А давай, раз уж мы здесь, сделаем тут ремонт! Отлично будет! Гляди — и масляной краски две банки, и олифа, и кисти!.. Вперед?
— Вперед!
Развели краску олифой — олифы не жалели, чтобы был блеск, залезли с двух сторон на стремянку и с любимой песней нашей «Ёлы-палы» начали малевать. Потолок чистым маслом обдали, в стены, для колера, берлинской лазури добавили, — красота!
— Мне кажется, — Николай говорит, — что слишком мы радостным это помещение делаем, неверно это — с точки зрения педагогической!
— Зато с малярной верно! — отвечаю ему.
Вдруг — распахивается дверь, на пороге — дежурный и Червяченко.
— Ах, вот вы чего притихли! — дежурный говорит.
— Мы не притихли! — говорю ему. — Мы поем!
— Ну хорошо, хоть нормальные люди нашлись! — дежурный говорит. — А то маляры эти — как ушли неделю назад, так и сгинули!