Жанка все не могла угомониться, барабанила в дверь:
— Эй вы, козлы! Позовите Дмитрия Алексеича! Выпустите меня, я должна позвонить Дмитрию Алексеичу!
Время от времени дверь открывалась и появлялся толстый дежурный.
— Слушай, ты... — сквозь зубы говорил он. — Будешь выступать — нарисую на полную катушку!
Проснулась я все же на полу — одежда вся изгваздалась, лицо опухло, — но теперь это, как говорится, мало колыхало меня. Было еще рано, но Жанка сразу начала лихорадочно краситься.
— Сейчас придет Дмитрий Алексеич, — уже как заклинание повторяла она. — Он им устроит!
Я слушала вяло, — я уже столько нахлебалась за этот свой так называемый уик-энд, что все дальнейшее трогало мало.
Наконец нас вызвали в большую комнату. Там сидел дежурный, еще двое в форме и один в штатском, с широким лицом и маленькими тяжелыми глазками, — как я поняла, это и был Дмитрий Алексеич, которого так ждала Жанка, но только я не заметила, чтоб он особенно стремился нас спасать.
— Ты что ж, Приказчикова, — строго обратился он к Жанке. — Бузишь? Такого уговора у нас не было.
— Так козлы же, Дмитрий Алексеич... я имею в виду — в ресторане, — торопливо добавила она.
— Доиграешься, Приказчикова! — проговорил Дмитрий Алексеич. — Ладно, — он повернулся к дежурному: — Дай мне их на минутку.
Дежурный нервно пожал плечом.
Мы перешли втроем в маленькую комнатку.
— Хорошую напарницу себе нашла! — то ли серьезно, то ли издевательски проговорил Дмитрий Алексеич. — Курите! — он протянул пачку «Мальборо». Мы закурили. — Так, — деловито проговорил он. — Кто садился в машину?
Жанка, мрачно затягиваясь, молчала.
— Шах? — проговорил он. Своими маленькими глазками он буравил Жанку, но как-то успел заметить, что я вздрогнула.
— Знаешь его? — он повернулся ко мне.
— Нет! — торопливо ответила я.
— Шах? — снова повернулся он к Жанке.
Жанка мрачно кивнула.
— Ну все! — Дмитрий Алексеич хлопнул ручищей по столу. — Теперь он спекся! Двое свидетелей!
— Кто? — спросила я.
— Как кто? Да вы же с подруженькой! — проговорил Дмитрий Алексеич. — Видели, как валюту покупал? Скажете на суде!
— Так что же... — я вскочила. — На суде этом надо будет говорить, что мы... ехали в машине с финнами?
— Странная подруга у тебя! — сказал Дмитрий Алексеич Жанке. — Как садиться в машину — ей не стыдно, а как всего лишь рассказать об этом — стыдится!
Из-за двери грянул хохот — как я поняла, все слышали наш разговор.
— Ладно! — Он встал, мы вышли в большую комнату. — Этой адрес у тебя есть? — кивнул он дежурному на меня.
— Нарисуем! — поигрывая брелком с ключом, проговорил дежурный.
— Ну — чтоб больше не бузить у меня! — сказал Дмитрий Алексеич.
— Слушай! — азартно воскликнул дежурный, глянув на Жанку. — Подари ты мне эту, а? Я ей нарисую на полную катушку — давно она у меня поперек горла стоит!
— Ладно! — усмехнулся Дмитрий Алексеич. — У тебя свои заботы, у меня — свои! — он вышел.
— Так ты, оказывается, и замужем еще?! — Дежурный записал мой адрес, позвонил, проверил.
— Ну что? — поигрывая брелоком, проговорил он. — Сделать вам по полной программе?
— Ну, зачем, Петр Игоревич! — заискивающе проговорила Жанка. — Думаю, мы еще сможем оказать друг другу некоторые услуги!
— От твоих услуг потом слишком долго лечиться! — сказал он, и милиционеры заржали. — Ну ладно... Катитесь, до поры до времени!
Мы молча вышли.
Некоторое время мы шли по шоссе.
— Ну что — на автобус? — я показала на автобусную остановку.
— Еще чего? Только на тачке! — Жанка нахально стала сигналить проезжающим машинам — тут ехали одни иностранцы. Я видела, что она так заведена, что способна сейчас буквально на все.
Иностранные машины все проезжали мимо, потом затормозила одна, вроде бы иностранная, но на самом деле там оказался наш, толстый нахальный Миша. Он сразу стал разговаривать с нами на «ты», сказал, что он скорняк, шьет меховые шубы и шапки, и имеет столько, сколько пожелает.
— И у вас, девочки, будет все, что пожелаете, если будете хорошо себя вести! — он умудрялся держаться за руль и при этом хватать нас обеих.
— Слушай, красавица, — обратился он ко мне, — принеси-ка мне вон тот цветочек!
Я обложила его, как могла, вышла из машины, и не выходила из леса, пока они не уехали.