— Вы? — удивился, но как-то уж очень величественно, словно бы заранее уже готовился удивиться. С широко раскрытыми объятьями ко мне подошел, три раза резко причмокнул меня к своим щекам. Ну ясно, перед другими колоссами приятно — приехал ученик.
Пошли с ним по коридору, устланному бобриком, шел в теплых домашних туфлях. Женщина в белом халате нам встретилась, деликатно в сторону его отозвала, о чем-то спросила. Он так задумался глубоко, потом седой гривой встряхнул, сказал решительно:
— Знаете — пожалуй, все-таки с гречкой!
Женщина кивнула почтительно, прошла. Привел он меня в комнату к себе, в кресло усадил. В машинку, я заметить успел, довольно-таки странный ввинчен был текст: «И профессии они выбрали одинаковые, оба юристы: Юрий — следователь, а Мстислав — дворник...»
— Немного доброго коньяку?
— Пожалуй.
— Так слушаю вас.
Подал я ему «Качество ковроткачества» — он полстраницы прочитал, тяжко вздохнул.
— Вам плохо?
— А, об этом уж я не думаю! — рукой махнул. — Дело в том, милый вы мой, что помочь я вам ничем не смогу! Скорее наоборот!
— В каком смысле — наоборот? — пробормотал я.
— В обычном! — он развел руками. — Если бы вы нас не только почитали, но и читали, — он трогательно улыбнулся, — может, знали бы тогда, что я всю свою сознательную жизнь именно борьбе с коврами посвятил. Так что — не то что помощь... Наоборот. При каждом удобном случае — палки в колеса! — благодушно добавил он.
— Но вы же ходите по ковру!
Вот этого, наверное, не следовало говорить!
Он сокрушенно развел руками, в смысле: «Что же делать?»
Мы помолчали.
— Ну а как вы... вообще? — поинтересовался он.
— Как-то... непонятно! — растроганный вниманием, излишне разоткровенничался я. — В отличие от вас, — я жалко улыбнулся, — никак не могу найти себе врагов!
— Хорошо живет — врагов у него нет! — как бы в сторону, как бы невидимому собеседнику, добродушно сказал он.
Вот так вот! — с отчаянием подумал я. У меня нет осенней обуви, но нет и врагов! А он сейчас в теплых тапочках пойдет по мягкому ковру кушать гречку, и кроме того — на зиму у него засолено несколько баночек отличных врагов!
До этого я уже выпил застенчиво, потом вызывающе, но тут я выпил уже принципиально! Вскоре я вывалился из дома на воздух, с отчаянием огляделся: ни черта у них тут не поймешь — солнце то здесь, то там!
Потом я трясся в автобусе... Замечательно! Всегда был мастером по созданию препятствий, но такого препятствия себе еще на воздвигал! И главное — заняло совсем мало времени и сил. Так что — насчет палок в колеса могу не беспокоиться! Молодец!
В городе я сразу заметил толпу юнцов возле касс. С ходу врезался в гущу, с криком: «Мне для дочери!» — пробился без очереди, взял два билета на итальянцев, лучшие места.
Домой гордый вошел (о поездке почти забыл!).
— Ликуй! — дочке билеты протянул.
— Спасибо! — вяло проговорила.
Никаких эмоций... А я-то надеялся!
Ночью пес опять бежал по кровати, непонятно куда.
Утром жена сказала зло:
— Ну вставай, что ли! Хоть кровать застелю!
— Да стели прямо на меня — все равно я не нужен никому!
Потом все-таки поднялся, побрел в кабинет... Перечитал «Качество ковроткачества»... Замечательно! Колоссальные дефекты! Поэтому и не нравится никому! Напишу когда блестяще — тогда и будет все отлично! Ну конечно!
Работал.
Вошла вдруг жена.
— А ты знаешь? — сказала. — Что Костя в городе?
— Как? Где? — я вскочил.
— ...В «Европейской».
— Звонил?! Ну, я к нему! — стал лихорадочно одеваться.
Примчался в «Европейскую», ворвался в номер. Костя поднялся из золоченого кресла... уже седенький, сухонький, в шерстяной кофте — и встретил меня довольно сухо.
— Звонил?! — спросил я его.
— Нет, еще не успел, — равнодушно ответил. — Знаешь, мне нужно тут выйти...
— О чем речь? Подожду!
Посмотрел он на меня, потом вдруг со столика кипятильничек взял, в карман себе положил... Правильно. Действительно — мало ли что? Потом еще раз зоркими очами номер оглядел — взял с тумбочки трубочку с валидолом, в карман положил, где — я заметил — еще две таких трубочки лежат. Замечательно! Валидолу пожалел.
— Знаешь! — виновато замялся. — Я, наверное, только к вечеру вернусь, так что лучше тебе...
— Понимаю.
Вышел из гостиницы — сердце в голову колотило. Вот так вот всегда! Лечу — и нарываюсь! Мог бы догадаться! «Звонил»! Как он мог звонить, когда у меня и телефона-то нет! Пора бы уже, кажется, что-то и соображать!