Протиснувшись через узкости, мы вышли в коридор, спустились по лестнице.
— Да! — я еще раз попытался оживиться. — А как тут наш Кузя?
— Понятия не имею! Я давно уже не подаю ему руки!
Молодец! Всегда находит двух-трех людей, которым демонстративно не подает руки! (Мне, кстати, тоже не подал!) Это какую же силу надо иметь, чтобы руки не подавать! У меня, помню, рука парализована была — и то я подавал, как мог, — а чтоб уметь здоровую руку не подать!.. Гигант!
— А что произошло все-таки? — поинтересовался я.
— С людьми подобного сорта никогда ничего не происходит. Просто — торгует своими способностями, оптом и в розницу!
— И почем?
— Если ты дальше намерен вести разговор в таком тоне...
— Извини! — я захлопнул рот.
Мы молча прошли по горбатому московскому переулку и спустились к маленькой серо-белой церквушке. Стас вдруг многозначительно остановился. Я тупо поглядывал то на него, то на церковь.
— Матюша Казаков! — выговорил Стас.
— Где? — я стал испуганно озираться по сторонам.
Стас кивнул на купол.
— А-а, — проговорил я. Мы помолчали. Я не знал, сколько в таких случаях полагается стоять.
Потом мы сдвинулись, перешли улицу, прошли вдоль каменной стены и свернули в церковный двор.
— На заутреню, что ли? — я остановился.
— К сожалению, наших грехов уже не замолить. — вымолвил он.
Интересно, что он имел в виду?
Церковный двор оказался заставлен бело-красными пикапами.
— Так ты на «скорой» теперь работаешь?
Стас широко развел руками, как бы говоря: «Что делать? Кто-то должен!»
Он подошел к пикапу, отпер сначала заднюю дверцу, потом кабину. Уселся за руль. Я сел рядом.
— Считаю своим долгом тебя сопровождать!
— Все ерничаешь? — проговорил Стас.
— Нет, серьезно! Давно мечтал посмотреть, как тут работают, и вот подвернулся близкий друг!
— Работа эта не предназначена для праздного любопытства... Впрочем — спроси у врача! — он кивнул на подходившего пышноволосого брюнета.
— Извините — вот к другу... проездом... а он едет! Нельзя ли с вами мне? Я и подмогну, коли что! — я почему-то перешел на просторечие.
— Ну пожалуйста! — пробормотал врач несколько удивленно. — По-новой на комбинат! — сказал он Стасу.
Прибежала молоденькая медсестра, и мы поехали. Водить он стал классно — маленькие домики так и мелькали!
— А что там... на комбинате? — крикнул я.
— Ханыги! — отрывисто проговорил Стас. — Работают, потом что-то натворят, их судят и направляют туда же... Несчастные, в сущности, люди! — добавил он.
В конце старинного дряхлого тупика перед нами разъехались в стороны железные ворота. У длинного стеклянного здания мы остановились. Возле желто-синего газика клубились люди.
— Где? — деловито спросил Стас у милиционера.
Тот показал на темный вход в здание. От широкого гулкого зала была отгорожена, стенками не до потолка, фанерная каморка. Там на топчане, под плакатами по технике безопасности, лежал небритый человек с желто-зеленым лбом, покрытым потом.
На груди его лежала зеленая куртка.
— Опять это Хвощ! — проговорил доктор.
Тот вдруг вскочил, мелькнул кулак — доктор еле успел уклониться, кулак со всей силы врезался в плакат: «Не работай без заземления!»
— Тихо, тихо! — Стас перехватил руку. — Давай, давай... баиньки! — он с помощью медсестры уложил вдруг осевшего Хвоща на носилки.
Я, стараясь хоть чем-то помочь, поднял с пола куртку — на ней было темное пятно:
— Положить?
— В ноги! — отрывисто скомандовал Стас.
У выхода нас нагнал торопливо хромающий человек.
— Стоп! — он поднял ладонь. — В куртке казенный микрометр у него!
— Посмотри! — скомандовал мне Стас.
Я быстро перерыл карманы, вытащил тяжеленький инструмент в дерматиновом чехольчике.
— Отдать? — спросил Стас у Хвоща.
Тот, слизывая с губы пот, кивнул. Когда мы задвигали его в машину, голова его болталась почти безжизненно. Стас закрыл заднюю дверь, и мы с ним вернулись в кабину.
— Ну — а ты как живешь? — вдруг спускаясь из своей высокой задумчивости, поинтересовался Стас.
Вопрос был хамским уже просто в силу колоссального его запаздывания, а во-вторых, — боюсь, что именно на это он и бил, — чем особенным мог я похвастаться, когда рядом шла работа в «Реанимационной»?
— Уезжаю... в этот... Трудногорск... Тундрогорск! Ладно — не буду тебе мешать. Надеюсь, меня хоть выпустят отсюда?!
Не прощаясь, я выскочил из кабины и ушел.