Сашок эффектно умолк.
— Ну, а потом, конечно, сказочный сабантуй! — не сдержав зависти, проговорил я.
— Да нет... Как говорит Зот: «Свои цистерны мы уже, видимо, выпили». К сожалению — диабет! — Сашок развел руками.
— У тебя, что ли?
— Да нет...
— Так что, в Крыму тогда, в подвале том, тебе, видимо, пришлось его выручать?
— Возможно, возможно, — рассеянно проговорил Александр.
— Знаешь, — не выдержал я. — Был в свое время в Москве такой знаменитый юродивый — Корейша, к нему тоже все рвались!..
— На юродивого как раз ты больше похож! — вскользь оскорбил меня он.
— Ну а почему же тогда, — влез ревнивец и правдолюбец Федя, — он советы свои гениальные на рабочем своем месте не дает?!
— Там он, будь спокоен, хлеб тоже даром не ест! Но сам понимаешь — время не резиновое. Да и потом, сам понимаешь — там текучка, всякие пункты, параграфы... Как Зот говорит: «Кабинет цепенит!»
— Ну ясно! — я повернулся к Феде. — А художнику баня сподручней! Там можно все параграфы побоку!
Сузив глаза, Александр посмотрел на меня, как на чужого.
— Как ненавижу я вот таких, что делают все «от» и «до», а что в этом промежутке никакой пользы — это не волнует их абсолютно! А ведь ноль от их деятельности, а честь их — честь старой девы, не нужная никому!
— А ты зато — евнух в гареме! — распалился и я.
— Точно! — завопил Федя. — Однажды попал я с ними в баню... Подхалимы все, Зота этого окружив, журили его, что он с диабетом его — курит. Тут Сашок вбежал, с пакетиком диабетических, прислушался, с ходу сориентировался... Так пальчиком Зоту пригрозил: «...И выпивает!» — визгливо так крикнул и захихикал.
— Вот именно! — сказал я. — Если Зот этот... такой великий человек, то ты-то здесь при чем? А?
— А я горжусь, что такой великий человек дружит со мной!
— А ты уверен? И доказательства есть?
— ...Попроще... чтобы поняли вы... В прошлый год — сдала наша шарашка работу. Лишнего не будем болтать — но что ситуация в мире от этого повернулась градусов на сто восемьдесят — это точно. Ждем — сверху ни слуху ни духу. К празднику в газете награды — про нас пшик! Шеф вызывает меня: «Александр Дмитриевич — вся надежда на вас!»
— ...«Курьеры, курьеры, тридцать пять тысяч одних курьеров!»
— Я — к Зоту! — не прореагировав даже щекой, продолжил Сашок. — Тот покумекал маленько. Хоть область, в общем-то, не его... «Ну ясно, — говорит, — там компашка Шпитального держит дверь... но для друга придется постараться!» Через месяц в газете — всем награды: шефу — «Трудовое», мне — «Знак Почета»!
— Так у тебя орден есть? — изумился я.
— Есть. Только не ношу — пиджак жалко, — мельком проговорил Александр.
— ...Да нет... — сказал я. — ...И что за имя такое непонятное — Зот? Может быть — Изот?
— Зато это имя, пусть и непонятное, — вспылил Сашок, — знает вся Москва, а твое, пусть и понятное...
— Ну спокойно, спокойно! А то так можно и дерзостей друг другу наговорить!
— А может — он не ради тебя, а просто ради справедливости это сделал? — спросил Федор.
— Одно другому не мешает! — гордо выпрямился Сашок.
— Да нет — какая там справедливость? — обращаясь исключительно к Федору, засмеялся я. — Просто обделывает человек свои делишки — и все!
— Ну, ну! Елдычь! — презрительно проговорил Сашок. — Но только при мне самом было однажды — меня-то уж не стесняется он — колоссальный куш ему предлагали — хватило бы на всю жизнь, да еще и осталось! А Зот — высыпал из кошелька мелочь: «Может быть, наоборот, я вам немножко одолжу?» Вот так!.. И притом — сфера влияния совершенно фантастическая! Казалось бы, театр — что может быть дальше? Но он знает всех, и все знают его. Хотя пьес он не пишет, ролей не дает. Просто — мозг! Скажем — появился в столичном театре новый главный. Читаем на даче у Зота интервью... дачка у него скромная, я бы даже сказал — убогая! — вскользь, но с гордостью вставил он, — ну, все как обычно в таких случаях говорят: «Современность... наш долг перед Чеховым...» Интересно — что за этим кроется? — мучаюсь я. «Что же здесь интересного? — вздыхает Зот. — Ясное дело — сибиряков своих будет тащить!» «Как? Он из Смоленска же вроде переведен?» — «Ну а где рос?» И действительно — буквально через месяц читаешь репертуар: Умных, Смазливых, Холодец — сплошные сибиряки, даже Пиранделло — и то ставит сибиряк!