— ...Главное — какой там металл, какое напряжение!
— ...Я принципиально оставила тумбочку открытой — пусть только осмелятся!
— ...Пустым к нему лучше не подходи! Пустым он тебя в упор не видит!
— ...Я ей говорю: «А вам, простите, какое дело?»
— ...Он мне говорит: «Ты бритый гусь!» А я ему: «А ты человеческий поросенок!»
— ...Я ей говорю: «Милая девушка! Я, кажется, вас не задеваю — почему же вы считаете себя вправе...»
— ...Ну, слово за слово...
— ...В этом термостате только сухари сушить!
— ...Я ни-ког-да не вступаю в споры, но здесь принципиально...
— ...Если все это просчитать — года не хватит!
— ...И так еще хлопнула дверью, словно я во всем виновата, а не она!
— ...Ну — поговорили с ним по душам, под душем...
Круглая рожица, нарисованная пальцем на затуманившемся стекле, заплакала, потекла. Вот окна осветились снаружи — все стали протирать стекла, смотреть: два фонаря отодвигали наваливающуюся со всех сторон тьму, под ними дождь рябил лужу.
Потом к завыванию мотора примешался ровный глухой шум — мы проехали по мосту над невидимой речкой.
Лидия Петровна, расшалившись, кидала бумажные шарики в инженера Чачаткина. Чачаткин, видимо думая, что это мухи, досадливо отмахивался, увлеченный горячим спором с Алексейчиками:
— ...Кто же другой, как не мы!..
— Лидия Петровна, вы ведете себя неинтеллигентно! — сквозь зубы проговорила Анна Тимофеевна.
Лидия Петровна сразу сникла, превратилась в пожилую женщину в толстых очках.
Анна Тимофеевна, гордо выпрямившись, глядела по сторонам: не требуется ли пресечь еще какой-либо беспорядок?
Генка Козлачев поучал шефа (что при любых других условиях было бы невозможно):
— ...Берешь какую хочешь резину — ну хочешь, я сам тебе принесу? И вырезаешь с нее тонкой полосой...
— Ох, Лидия Петровна! — залихватски проговорил шеф. — Увезу я вас все-таки в Париж! Что — до Парижа бензину хватит?
— До погоста бы хватило! — мрачно ответил шофер.
— Ша! Слушай сюда! — Генка упорно тянул шефа за рукав. — Вырезаешь не шире пальца, шире — бесполезняк!
— Вы, Лидия Петровна, окончательно упали в моих глазах! — Анна Тимофеевна, поджав губы, пересела на другое сиденье.
— Ша! Слушай сюда! — Генка по очереди приставал ко всем, гася только на мне свой взгляд.
— Внимание! Приготовить парашюты — скоро высадка! — снова поднял свой голос шеф.
— Отстань ты со своею резиной! — говорил Генке Алексейчик. — Все равно никому непонятно, кроме тебя, про что ты говоришь!
— Кто увидит гриб, уговор — до утра не срывать! — кричал шеф.
— А цветы, надеюсь, можно срывать? — кокетливо проговорила Лидия Петровна.
Шеф посмотрел на нее и тихо, но устало вздохнул.
Автобус въехал в яму, мотор отчаянно взвыл и заглох!
— Париж! — водитель почему-то зло глянул на шефа, вылез, хлопнув дверцей.
Все стали поодиночке подниматься, выходить, мелькать в свете фар, советоваться, пуская пар изо рта.
— Дуй на базу! — почему-то мне сразу сказал шофер, как только я спрыгнул на землю. — Скажи, сидим, — пусть на козле приедут!
— А почему мне такая честь? — я оглядывал по очереди всех, но все озабоченно отворачивались.
Ну, пожалуйста, — если я всем здесь такой чужой — могу уйти! Повернувшись, я пошел по дороге. Скоро свет фар рассеялся, стало темно; голоса за поворотом сделались словно стеклянными, потом пропали. Я шел не по дороге — ног не было видно, — а по небу, ориентируясь по тропинке звезд между деревьями. Я слышал только сиплое свое дыхание, шарканье-посвистывание сапог друг о друга.
Потом я вдруг остановился. Справа виднелись стволы деревьев. Значит, за ними что-то светлое. Озеро? Непохоже... Страх начал подниматься по ногам. Потом стали все четче пропечатываться длинные тени, они вытягивались, поворачивались, потом из-за поворота хлынул свет — завывая, медленно шел наш автобус.
С шипеньем сложились дверцы. Я залез наверх. Мы проехали еще метров сто, и свет уткнулся в ворота. Высокие светлые ворота со скрипом открылись в темноту. Сбоку, похлопывая ладошкой по распахнутому рту, стоял Виктор, начальник базы. Когда-то он работал у нас гальваником, потом по состоянию здоровья перевелся сюда. Как он живет тут, среди темноты?
Территория полого спускалась вниз, сначала в густой слоистый туман, потом — в воду.
— Слышишь, нет? — подняв палец вверх, сказал Виктор шефу.
В тишине послышался далекий стук.
— Что это? — настороженно выпрямилась Анна Тимофеевна.